Иисус Христос или путешествие одного сознания (Часть 2)
Шрифт:
Для человека, живущего миром и в мире души оценка людей на хорошие и плохие существенно расходится с общепринятыми. Хорошими для него являются лишь люди, имеющие мягкость души, порядочность и способные к положительному постоянству. Все остальные люди, имеющие хоть одну лишнюю от этого черту являются хорошими лишь в тот отрезок времени, в который они сделали хорошее этому человеку. Раз принесший боль становится объектом повышенного внимания.
За 6 лет моих духовных скитаний лишь единственный человек не принес мне ни разу ничем боль. Это был Олег Глушак. Я познакомился с ним, когда он играл на ударных инструментах в той группе, в которой играл
Но эти цепляния сознания за верхнюю часть головы не проходили бесследно. Все большее и большее количество моего существа во время очередного приближения коры больших полушарий затекало в нее. Все чаще я на тело смотрел не из себя, а сверху из под... или с макушки.
И эта пустота, царившая в промежутке между верхом и низом головы стала заполняться моим существом. Вскоре оно начало лучиться из глаз, радуя меня своим сходством с вехами, указанными Сатпремом. И по мере его заполнения моей головы, я начал чувствовать последнюю просто головой, а не головой с надстройками, а себя нормальным.
Проснувшись однажды утром, я почувствовал наконец то свой затылок. Мое существо, наполнявшее мою голову до краев, касаясь затылка давало мне несказанное чувство радости за свою цельность. Я был поражен как существом взаимоотношений духовного и физического, так и тем как мало надо человеку для счастья. А так же каким трудом достигается эта малость для многих. Радуясь поднимающемуся солнцу, мое сознание, касаясь затылка выхватывало часть пространства вокруг него, которое оно окружало. Я почувствовал, что скоро у меня отпадет и мое желание астральных полетов, которым я жил эти три года, так как душа будет иметь все, находясь и рядом с телом.
Я думал, что это точно конец моих скитаний. Но не тут то было. Синеву непосредственно над головой я видел уже несколько дней. Верхняя часть головы покоилась в ней куда часто я поднимал и свое сознание для отдыха.
В тот день у меня было назначено несколько встреч. Идя по городу, я вдруг увидел, что вся та информация, выше которой поднималось мое сознание уже остается на соответствующих уровнях, соответствующим уровням моего тела. Мое же сознание находилось в космической синеве, похожую на морскую.
И тут мне пришлось опять пережить нечто страшное. Я ехал в автобусе, когда почувствовал что теряюсь в этих просторах. Они для меня были абсолютно не освоенными. Они за правым полушарием были во мне, а я в них. Своим покоем гасящим любое движение, как мысли, так и тела, его нарушающее, они были мне приятны и чужды одновременно.
Сначала я просто испугался. Когда мое сознание стало по ним медленно подниматься вверх, а они спускаются вниз, и мне стало лень делать резкие движения, и быстро говорить, а захотелось действовать в такт той волне, которую задавали эти просторы, я перестал узнавать себя. Я проверил все свои психические функции, которые я мог в этой обстановке проверить, также как и физические - все подчинялось моей воле. Но это был не я. Из моего тела смотрели только два глаза, обеспечивающие этому телу и этой душе биологическую сохранность. Эта была полная безликость моего существа. Жить чужой и непонятной жизнью, понятно, не хотелось, и было
Внезапно эти опускающиеся за меня просторы пересекла какая-то полоса страха. В эманации, которую она несла я узнал что-то знакомое. Осенившая меня догадка потрясла собой. Это же самые подпланы сознания, которые открыл для себя Павитрин. Те самые "нетронутые глубины". "Ничего себе сколько он у космоса нахапал", - подумал я. Но теперь было легче. Эти подпланы помимо опыта, который бы могли побаиваться пережить психические больные, оставив у себя нетронутые глубины в подобной ситуации в своем подсознании, несли защиту моего правого бока от Павитрина. Я почувствовал, что любое его воздействие теперь на меня теперь автоматически скажется на нем самом. Главное же было в понимании того, что пройдя эти нетронутые глубины, я окажусь перед своим собственным небом и своими просторами.
Тренируясь, неожиданно для себя я почувствовал желание снова начать изучение стилей обезьяны и пьяницы, изучить которые у меня было страстное желание в 1991 году. Поднимаясь вверх над бровкой моего левого полушария я обнаружил тугой полевой узелок моего желания словно заспиртовавшийся в 91 году. Сейчас под действием моего пробуждения тоже пробуждающийся и задающий вибрацию моему сердцу.
Найдя купленные тогда брошюры по этим стилям в течении трех недель я изучал технику их движений. Когда эгрегор выработался желание заниматься исчезло, но не ушло навсегда. Оно вошло в мою сущность и осталось в ней. Точно также в начале августа сверху спустилось желание съездить на рыбалку, куда мы ездили с Наташей в 1988 году.
Будучи промываемым психическими инъекциями моих "доброжелателей" понятно, что я не мог чувствовать себя нормально. Нормально даже психически, тем не менее осознавая, что я абсолютно здоров.
Для своего здоровья приходилось не доверять самому себе, как это ни парадоксально звучит. Но что мне оставалось делать, когда, где-нибудь в левом или в правом полушарии я вдруг обнаруживал у себя полевой комок, переходящий в ткань мозга и задающий мне чувство собственной болезненности. "Какие вы все умные, - думал я.
– Вам бы половину того пережить, что пережил я. Выдержали бы ваши психики, в здоровье которых вы уверены? Как бы мне вернуть вашу сердобольность и доброжелательность назад?
Понятно, что подобные инъекции мою внешность искажали существенно. Часто под их массой моей душе внутри головы просто не оставалось места чувствовать себя не то что свободно, а просто нормально. Невероятными усилиями внимания я расчищал себе мало-мальское место в своей голове и продолжая по-прежнему жить, по прежнему ждал прихода лучших времен. "Это я все понимаю и осознаю, - думал я, ужасаясь открывающейся мне во всей красе картиной жизни души психически больных и картине душ здоровых.
– Есть ли у первых хоть малейший шанс выкарабкаться наверх из под всего этого хлама умников, которых больные знают, как свои пять пальцев".
Обрыв отношений с Павитриным принес мне облегчение. Я стал дышать свободно. Исчез даже комплекс неполноценности. После каждой фразы я перестал оценивать сказанное не по дурацки ли оно выглядит.
Непеработанная информация выглядит смятым, похожим на коррозированный, полевым субстратом в виде бляшки. Помещенная во время мышления в голову бывшего больного такая бляшка сначала вызывает у него заикание и стушевывание, что, как правило, сразу усугубляет отношение к нему, и общение заканчивается развитием комплексов неполноценности больного до апогея.