Иисус моей веры
Шрифт:
Сначала создавалось ощущение, что я лижу девяти-вольтовую батарейку носом, но почти мгновенно он онемел. Через шесть минут я почувствовал, как внутри зреют плоды силы и собственного величия. Появилась легкая эйфория.
– Я ожидал большего, – невольно вырвалось из моего рта.
– Жди, мы только начинаем, – медленно прокомментировал Сэм.
– Это место создано для вечеринок. Кто-нибудь обязательно приведет лошадь в дом, кто-то будет прыгать в бассейн. Они разобьют немыслимой цены скульптуру, будут кричать на крыше и своими телами ломать цветы, – протараторила Иисус. Она разделяла порошок пополам.
Я вдохновился. Подождал, пока она закончит, и сказал, что хочу скорее пойти вниз. Сэм оставил свою горку
– Теперь моя очередь быть Богом! – крикнул я, запыхавшись, в миллиметре от лица Иисуса.
Кто-то действительно пригласил коня внутрь поместья, но я не обратил на это внимания. Я мчался галопом на своей собственной белой лошади.
Утром розовое солнце освещало место моего упокоения. Лежа поперек на огромной кровати с грудой рассыпанных подушек, я понял, что кто-то разрушает мое ложе. Форменные брюки ниже колен были мокрыми от воды бассейна, куда я некогда свешивал ноги. Я с усилием открыл один глаз, второй упирался в постель. В лучах рассвета молодая горничная взбивала вытащенные из-под меня подушки. Она была грустной, но учтивость не позволяла ей в этом признаться даже самой себе. Девушка сомневалась в том, как ко мне стоит обратиться: равны ли мы или ей следует быть вежливой. Она выбрала второе, перестраховавшись.
– Вам пора, сэр, – напомнила она мне.
Выходя в ванную, я отметил, что девушка слишком красива. Я пригладил водой улетевшие в неизвестном направлении волосы, попытался теми же влажными руками разгладить мятую футболку, но хлопок оставался непоколебим. На мне больше не было свитера. Кеды остались где-то далеко. Босой я спускался в поисках людей. Сэм поднимался мне навстречу и выглядел отменно: молочная рубашка-поло с удлиненным рукавом заправлена в брюки с идеальной стрелкой, приглаженные гелем волосы, мягкие туфли в цвет верха и клетчатая восьмиклинка в руке.
– А где… – Я поперхнулся – во рту была пустыня.
– Иисус ушла еще ночью. Пойдем, тебе не надо тут разгуливать.
Я подчинился ему без вопросов. Мы вместе направились к парадной террасе. Сэм взял с собой сумку с клюшками. Я прошел вниз по широкой лестнице и увидел две иссиня-черные машины. Водитель одной из них открыл мне заднюю дверь. Поколебавшись, я бросил взгляд на Сэма. Он, садясь в стоящую впереди, взмахнул рукой и одновременно кивнул, прощаясь.
Мои босые ноги явно не вписывались в салон из бежевой кожи, но пожилой мужчина за рулем никак на это не реагировал.
– Куда прикажете вас отвезти?
Я задумался. За последние сутки мне не приходилось что-либо решать, а все желания и предложения исходили от меня, не взаимодействуя с разумом.
– Окшотт-авеню, – наконец ответил я.
Дома передо мной предстали родители. Они завтракали по разные стороны прямоугольного стола. Я сел как был. Отец, слегка отодвинув выпуск «Спектейтора» 7 от лица, презрительно обвел меня глазами. Мать неотрывно смотрела в тарелку и ковырялась в ней вилкой. Я понял, что очень устал. Хотелось спать, и я опустил голову. От этого жеста родители подумали, что я раскаиваюсь. Не имея сил опровергать их ложное представление, я соглашался с тем, чему меня пытались научить. Передо мной поставили апельсиновый сок со льдом и глазунью из двух яиц, не гармонично лежавших рядом с печеной фасолью. Выпив освежающую жидкость, я приготовился к принятию ванны. Мне нужно было очиститься – так казалось. Я лежал в воде, пока исходящий от нее горячий пар не перестал существовать. Расчесал влажные волосы, два раза почистил зубы и сменил постель. Задернул
7
«Спектейтор» (англ. The Spectator) – британский еженедельный консервативный журнал.
По субботам играли в крикет. Деваться было некуда, и я решил пойти. Внизу лестницы я вздумал позвонить Иисусу или Кристиану, но, даже имея телефонную книгу, не зная адресов или фамилий, я не смог бы это сделать. Может быть, я встречу Сэма, и мы вдвоем прикончим его остатки. Но эта мысль больше походила на шутку.
Играли плохо. Зрители тоже не казались полны энтузиазма – их было мало, и по настроению этого комка людей можно было понять, что происходящее внизу представление они смотрели благодаря стержню приличия. Я взял жареные каштаны, которые стали моим завтраком, обедом и ужином, и стал бродить по улицам. На мне было распахнутое пальто и вторая пара нелюбимых черных джинсов, в которые заправлена белая футболка с запахом стирального порошка. Когда я проходил мимо витрины с включенными цветными телевизорами, мне захотелось купить портативный плеер, что я и сделал. Наушники были в комплекте, но диск я выбрал сам: The Beatles, на обложке в полосатых купальниках. Я включил девятую песню – “Yesterday”, для большей символичности. Кто-то на дороге спорил с полицией. От скуки я сел в автобус, доехал до метро и вышел на улицу. Купил две пачки Dunhill на оставшиеся деньги. Обратно шел пешком, несколько раз останавливаясь и бессмысленно закуривая.
Около входной двери я увидел бумажный пакет с одолженной Иисусу одеждой. Волна солнечного света проплыла по моему телу. Она была здесь. Я стал оглядываться, но в округе никого не было. Сел в прихожей и достал содержимое пакета. Внутри оказалась записка с номером телефона, на что я и надеялся. Не медля, я набрал его дважды – первый раз ошибившись в цифре.
– Да! – мужской голос перекрикивал музыку. – Да-а-а… – протянул он еще раз.
Я опешил и не сразу ответил.
– Да… Это Мартин. Я… я звоню Иисусу.
– Мальчик, это надо делать в церкви. – Я уже собрался извиниться, как он продолжил: – Шучу я. Она… уроки делает. Иисус!
Человек на том конце трубки так громко произнес ее имя, что я отпрянул.
– Пока она придет, ты бы уже был здесь. Я пока… эм-м… в общем, повиси.
– Хорошо, – ответил я, но уже была слышна только музыка. Я прождал двадцать секунд и наконец услышал:
– Мартин?
– Да, я… Я увидел пакет и подумал, что нужно было сказать спасибо.
– Спасибо, Мартин.
– Нет! То есть я должен был это сказать.
– Я оставила этот номер не для бессмысленного обмена любезностями. Если ты хочешь поговорить или просто увидеться, то приходи. Записываешь адрес?
– Да, да.
Конечно, я ничего не записывал. Моей памяти хватило трех секунд после сбрасывания трубки на вечное сохранение того, что тогда назвала Иисус.
Я впервые в этом сезоне достал свой велосипед, забыл закрыть гаражные ворота и, преисполненный воодушевлением, поехал по дороге.