Иисус Неизвестный
Шрифт:
Помнит убийца, каким из двух, бывших у него, ножей зарезал человека, а на каком из двух, бывших тогда, крестов распят Сын Божий, люди забыли.
Поздние учителя Церкви, III–IV веков, помнят, что Господь был распят на кресте «безглавом». «Греческая буква tau и наше латинское Т имеют вид креста Господня», – верит Тертуллиан [949] ложно понятому Иезекиилеву пророчеству (9, 4–6):
сделай знак на челах людей скорбящих и воздыхающих.
949
Tertull., Contra Marc., III, 22.
В
Этому ложному свидетельству поздних Отцов поверила с жадным злорадством почти вся левая критика – надо ли говорить, почему? Слишком хотелось бы ей превратить Голгофскую историю – мистерию – в «миф»; обезглавить, уничтожить Крест.
Самые ранние, внеевангельские свидетели II века, св. Юстин Мученик и св. Ириней Лионский, видевшие, может быть, тех, кто своими глазами видел крест на Голгофе, помнят истинный, «возглавленный», «перекрещенный» Крест, crux capitata. [950] Нет никаких оснований не верить этому свидетельству. А если так, то наше церковное крестное знамение исторически подлинно; подлинно и все наше родное, детское, тысячелетнее, сначала церковное, а потом и мирское, видение Голгофы: голый круглый холм, подобие мертвого черепа, с тремя на нем крестами: два низких, «безглавых», разбойничьих, и один высокий, «возглавленный», – Господень.
950
Justin., Apol. I, 55; Dial, 91, III. – Iren., II, 24, 4. – W. Ваuer, Leb. Jes. im Zeitalt d. N. T. Apokr., 213.
VI
Истинный Крест – «перекрещенный». «Скрещивается все», – что это значит, понял бы, может быть, тот, кто сказал: «противоположное – согласное»; «Логос прежде был, нежели стать земле»; лучше многих христиан понял бы Гераклит, что хотел сказать Павел:
Он – (Распятый) – есть мир наш, соделавший из обоих одно и разрушивший стоявшую между ними преграду.(Ефес. 2, 14–16).
В сердце Распятого, в сердце Креста, скрещиваются две линии: горизонтальная, земная, и вертикальная, небесная.
Все, что на небе и на земле, возглавить Христом(Ефес. 1, 10), —
вот Крестного Знамения Божественная геометрия – «землемерный шнур» Иезекиилев. В Логосе – Крест и в космосе: прежде чем стать земле, был Крест. Все – от него и к нему. Если бы один из двух мимо земли пролетающих Ангелов спросил: «Что на земле?», то другой ответил бы: «Крест».
«Царство Божие есть опрокинутый мир», а рычаг опрокидывающий – Крест.
Опыт наших детских снов: «перекреститься – отогнать дьявола», – может быть, и в смерти нас не обманет: «перекреститься – смерть отогнать».
Верующий в Меня не умрет вовек (Ио. 11, 26), смерти вовек не увидит.(Ио. 8, 52).
Смерть убивающий меч – Крест. Надо ли говорить, кто хотел бы сломать этот меч?
VII
«Все ученики, оставив Его, бежали», – по свидетельству Марка-Матфея (14, 50; 26, 56) о Гефсимании; или, по страшному слову Юстина, кажется, внеевангельскому «воспоминанию» апостолов:
все… отступили от Него и отреклись,
. [951]
Это значит: не было никого из учеников на Голгофе. В этом правы синоптики вопреки IV Евангелию (19, 26–28, 35), потому что не могло не исполниться
все вы соблазнитесь о Мне в эту ночь. (Мк. 14, 26.)
Нет никакого сомнения, что Марк, если бы только мог, кончил бы Евангелие так же, как начал, – по личным «Воспоминаниям» Петра. Но вот, не мог: эта путеводная нить обрывается для него во дворе Каиафы по отречении Петра двумя, должно быть, из собственных уст его услышанными словами:
951
Justin, Apol, I, 50.
начал плакать.(14, 72.)
Плачет Петр, слезы льет о себе, а как за него льется Кровь на Голгофе, не видит. Криком петуха заглушен для него стук вбивающих крестные гвозди молотков.
Как умирал Иисус, никто из учеников Его не видел, а между тем надо быть слепым и глухим к истории, чтобы не почувствовать, читая евангельский рассказ о Голгофе, что все это чьими-то глазами увидено, чьими-то ушами услышано. Чьими же? Марк отвечает на этот вопрос точной ссылкой на три свидетельства – как бы три, с разных сторон на лицо Распятого во тьме Голгофы падающих света: два – внешних, один – внутренний.
VIII
Первое свидетельство – о первых, должно быть, минутах Распятия – идет от Симона Киринеянина, «отца Александрова и Руфова», как в самом начале рассказа напоминает Марк (15, 21); зачем и кому напоминает – чтоб это понять, вспомним Павла:
Руфа, избранного в Господе, приветствуете (лобзанием святым)(Рим. 16, 13), —
пишет Павел той самой Римской общине и почти в то самое время, где и когда записывает Марк «Воспоминания» Петра. Это значит: Руф (римское имя), а может быть, и брат его Александр (греческое имя) – члены Римской общины: вот почему на них и ссылается Марк, как на первых и ближайших свидетелей. Слышали Руф и Александр от отца своего, Симона, о том, что происходило на Голгофе, а тот видел это своими глазами. Выпавшую на дворе Каиафы из рук Петра-очевидца нить воспоминаний подхватывает Симон, а от него – Марк. [952]
952
Joh Weiss, Schrift. d. N. T., I, 218.
Несший крест мог что-то знать о Кресте, чего другие не знали. Симон, донеся крест до Голгофы, не был, вероятно, отпущен римлянами тотчас: чужие руки им были нужны, чтобы не пачкать своих о «гнусное дерево». А если так, то Симонов глаз, иудейский, мог подглядеть; ухо его, иудейское, могло подслушать то, чего римские глаза и уши не видели и не слышали. Симоново свидетельство важно для нас потому, что именно здесь, на Голгофе, где Иудеи «Царя» своего распяли, нам всего нужнее и труднее понять, что значит:
от Иудеев спасение.(Ио. 4, 22.)
IX
Первое – о первых минутах Распятия свидетельство – иудейское; второе – о минутах последних – римское, «заведующего казнью сотника», centurio supplicio praepositus, – Лонгина или Петрония (имена его в поздних апокрифах). [953]
Сотник же, стоявший напротив Него,
(Мк, 15, 39), —
953
Acta Pilati, ed. Tischendorf, 288 – Evang. Petri., VIII, 31, XI, 45.