Иисус Неизвестный
Шрифт:
Ах, бедный друг мой, ночной мотылек, обжигающийся о пламя свечи, вы только подумайте: если нам суждено увидеть новую победу над христианством человеческой пошлости и глупости, а самого Христа в еще более «ужасном одиночестве», то кем надо быть, чтобы покинуть Его в такую минуту; не понять, что ребенку понятно: все Его покинули, предали, – Он один, – тут-то с Ним и быть; тут-то Его любить и верить в Него; кинуться к нему навстречу. Царю Сиона кроткому, ветви с дерев и одежды свои постилать перед Ним по дороге и, если люди молчат, то с камнями вопить:
Осанна!
Часть II. Жизнь Иисуса Неизвестного
1. Как он родился
, .
Ave, gratiosa.
Радуйся, Благодатная.
I
Греческое слово от , «милость», «прелесть», по-латыни gratia. Тот же корень в слове «Харита», «богиня Прелести». – «Радуйся, Благодатная», значит: «радуйся, Прелесть прелестей божественных! Радуйся, Харита Харит!» [213]
213
Только древний эллин, вчерашний язычник, Лука, мог найти это слово, и новый эллин, гуманист, Эразм – верно перевести: gratiosa – Lagrange, Luc, 28–29.
Радостью все начинается и кончается в Евангелии – в жизни Христа. Вот почему самое слово «Евангелие», , в первом и глубоком смысле, значит не «Благая», а «Блаженная весть».
Радость великую благовествую, , – возвещаю Евангелие, —
говорит пастухам вифлеемским Рождественский Ангел (Лк. 2, 10.)
Утренняя, белая, как солнце, звезда возвещает еще невидимое солнце; Христа возвещает Предтеча:
Радость будет тебе и веселие, и многие о рождении Его возрадуются, —
говорит Ангел Захарии (Лк. 1, 14.) И, прежде чем родился, радостно взыграл младенец Предтеча во чреве матери (Лк. 1, 44), как утренняя звезда играет на небе. И солнце, еще не взошедшее – другой нерожденный Младенец отвечает ему устами матери:
Дух Мой возрадовался о Боге, Спасе Моем.(Лк. 1, 47.)
Утренняя звезда бледнеет в солнце, малая радость – в великой. «Должно Ему расти, а мне умаляться», – говорит Предтеча о Господе (Ио. 9, 30.)
«Радостью весьма великою возрадовались» и волхвы с востока, когда увидели звезду над местом, где был Младенец (Мт. 2, 10.) Большей радости нет на земле, а если будет, когда Он снова придет, то эта вторая – от первой.
И в самый канун Голгофы, говорит Господь, как будто
о Вифлеемской радости:
Женщина, когда рождает, терпит скорбь, потому что пришел час ее; но, когда родит младенца, уже не помнит скорби от радости.(Ио. 16, 21.)
Исчезает и тень Голгофы в солнце радости:
Радость Моя в вас пребудет, и радость ваша будет совершенна.(Ио. 15, 11.)
Что
II
Радость эта – нездешняя, страшная.
Захария, увидев Ангела, «смутился», и страх напал на него (Лк. 1, 12.) Так же «смутилась» и сама Благодатная, увидев Ангела (1, 29.) «Страх был на всех», когда родился Предтеча, – только еще утренняя звезда на небе (1, 65); когда же Солнце взошло – слава Господня осияла пастухов Вифлеемских, – «страхом великим устрашились они» (2, 9.) Большего страха нет на земле, а если будет, когда Он снова придет, то этот второй страх – от первого.
Свет во тьме светит.(Ио. 1, 5)
Тьмой окружен свет – радость объята ужасом. Что это за ужас, мы, может быть, поняли бы, если бы пролежали вечность в гробах, и вдруг услышали трубу Архангела; но вот, лежим – не слышим: наша глухота – тысячелетняя привычка – бесстрашность, безрадостность.
Страха Твоего, радости Твоей пошли нам, Господи, чтобы снова могли мы увидеть и услышать, что видели и слышали в ту Вифлеемскую ночь не только люди, но и звери, злаки, камни, осиянные славой Твоей:
Я возвещаю вам великую радость… ибо ныне родился вам… Спаситель, Который есть Христос Господь.(Лк. 1, 10–11.)
III
Фра Беато Анжелико брал кусочек неба, и растирал его на палитре в голубую краску; брал кусочек солнца, и растирал его в золото; кисть макал в зарю – красную краску; в лунное море – серебро.
Вот бы как написать два маленьких Апокрифа, две заглавных картинки к Евангелию Ave Maria, Благовещение, и Gloria in excelsis. Рождество.
Послан был Ангел Гавриил от Бога в город галилейский, Назарет, к деве, обрученной мужу, именем Иосифу, из дома Давидова; имя же деве Марьям.(Лк. 1, 26–27)
Славились красотой назаретские девушки, но Марьям – Мирьям, по галилейскому говору, – когда ей минул только что пятнадцатый год, была лучше всех. [214]
Белая яблонь в цвету – наша сестра,
дерево гранатное в темном саду,
над светлым источником.
Ты прекраснее дочерей человеческих!
214
Св. Антонин Мученик, в VI веке, говорит о красоте назаретских девушек. – Keim, I, 323. – Hase, Geschichte Jesu, 219. – Возраст Марии, 15–16 лет, Protoevang. Jacobi, с. IV.