Иисус Неизвестный
Шрифт:
Это есть будущего тень, а тело во Христе(Кол. 2, 17), —
или, наконец, по слову Шеллинга: «всемирная история есть сон, чье содержание вечное, начало и конец, причина и цель, – Христос».
XIII
Поняли бы, может быть, ессеи, как никто из нас, бывших христиан, что значит катакомбная Рыба в водах Крещения, несущая хлеб и вино Евхаристии; что значит: «Рыбы Небесной божественной род, вкушающий пищи сладкой, как мед»; и Фестокая Рыба с Голубем, клюющим медвяную пыль с тычинок небесного лотоса; и в видении св. Терезы, Голубка в рыбьей чешуе вместо перьев, с ее ужасающей радостью. Все это, может быть, поняли бы ессеи, но, и поняв, не услышали бы и не увидели
XIV
Знал ли Он ессеев?
Их должен был знать Иоанн Креститель. Мог ли не знать, когда столько лет прожил рядом с ними, в той же пустыне; так же молчал и ждал, как они; так же крестил, возвещая казнь мира огнем и спасение от огня в воде крещения?
Слишком невероятно, чтобы такие садоводы и огородники, как ессеи, жадные искатели плодородных земель в пустыне, миновали ущелье Крит, подземный рай. Если же были они там, то их наверное знал Иоанн и, вероятно, знал Иисус.
Странно молчит об ессеях Евангелие, но, может быть, естественно, как о слишком параллельно-близком и чудном, отделенном от него такою же стеклянною стеною молчания, как Иоанн Креститель от Иисуса Крестника. «Вид имеют детей, запуганных розгой учителя», может быть, и ученики Иоанновы, но не Иисусовы, «сыны чертога брачного, доколе с ними Жених»; будут и они иметь такой же вид, но только потом, когда Жених отнимется (Мт. 9, 15): в IV веке, церковный историк Евсевий уже не сумеет отличить египетских ессеев, терапевтов, от тамошних монахов-отшельников. [366]
366
Euseb., H. E., II, 23, 4. S.
Но если даже Иисус не знал ессеев, то воздухом их дышал всю жизнь.
Как было во дни Ноя… так будет и в пришествие Сына человеческого.(Мт. 24, 37.)
Если потоп есть «Атлантида», то Иисус о ней говорит в этом, все решающем для Него, слове о Конце.
Вспомним, что «Морской Путь», Via Maris, шедший с Крайнего Запада, от Столпов Геркулесовых, Атлантики, где погибла Атлантида, через Египет на север, мимо Назаретского холма и Тибериадского озера, – всей Иисусовой жизни путь.
Когда говорят пророки, – вот,
Я сам говорю, —
по незаписанному слову Господа. [367] Где же эти пророки, только ли в Израиле? Нет, во всем человечестве:
Многие придут от востока и запада.(Мт. 8, 11.)
«То, что сейчас называется христианством, было всегда, от начала мира до явления Христа во плоти», – по чудному слову Августина. [368]
367
Agraph., ар. Epiphan., Haeres., XXIII, 5. – Resch. 207.
368
Jeremias. Die ausserbiblische Erl "osererwartung, 6.
Выпавшее звено между Христом и бывшим до Него «христианством» – вот что такое ессейство. Первый луч солнца Христова, может быть, – уже на белых одеждах Энгадийских Молчальников.
«Солнце слепых – Христос язычник» (Шеллинг.) Слепо идут к Нему, еще не видят Его, но уже крестятся в Него, причащаются Ему, от начала времен: только в тот день, 6 января 29-го года, когда «раскололись» небеса над Иорданом, – увидели.
XV
И было в те дни: пришел Иисус из Назарета Галилейского, и крестился от Иоанна в Иордане. И, когда выходил
Это Маркове свидетельство, идущее от Петра, вероятного свидетеля того, что произошло в Вифаваре-Вифании, повторяют Матфей и Лука, не прибавляя от себя почти ничего, только изменяя, на первый взгляд чуть заметно, если же вглядеться пристальней, то глубоко и значительно.
Что-то Иисус «увидел»,
: на этом одном слове, в свидетельстве Марка-Петра, зиждется все. Что бы ни увидел Иисус, Он это увидел один , и только через Него, Его глазами, тогда же увидел Петр, или от Него услышал потом. Видел ли еще кто-нибудь, этот вопрос и в голову не приходит вероятному очевидцу, Петру, должно быть, потому что это естественно выпало, исчезло из памяти его, так же как из поля зрения самого Иисуса в ту минуту исчезло все: ни Иоанна, ни народа; Он – один, с глазу на глаз, с тем, что или Кого видит.
Что же значит «увидел»? Было это и не было? Если мы не больше, чем только поверим, – если мы не узнаем, не увидим сами, что это было – было действительнее всего, что бывает , может быть в мире, то мы недалеко уйдем от нынешней ученой смердяковской «мифологии», «мифомании»: «про неправду все написано».
Или, другими словами: что пережил Иисус в Вифаваре, – внутреннее ли только, «умственное видение», , как полагает Ориген и другие отцы [369] или что-то большее, – невозможный для нас, непостижимый, но более действительный, чем все возможное, внутренне-внешний, умственно-чувственный, духовно-телесный прорыв из этого мира в тот, как бы из трех измерений в четвертое, – то, что можно выразить с точностью только одним словом: чудо?
369
Origen., c. Cels., I, 48. – W. Bauer, 116. – Hase, 300.
XVI
Вглядываясь пристальнее, чтобы ответить на этот вопрос, в едва заметные отличия Марка от Луки, мы видим, какая между ними огромная качественная разница двух религиозных опытов.
Когда же крестился весь народ, и Иисус, крестившись, молился, отверзлось небо.
И Дух Святой нисшел на Негов телесном виде , как голубь, и был глас с небес. (Лк. 2, 21–22.)
Здесь, у Луки, «видит» уже не только один Иисус, но и «весь народ»: точка опоры переносится из одного во всех, изнутри во вне; внутренне-внешнее, прозрачное, становится только внешним, непроницаемым; умственно-чувственное – только чувственным. С крайнего края земли, горизонта двух миров, с той узкой, как лезвие ножа, последней черты, где зияет прорыв из этого мира в тот, из трех измерений в четвертое, – падает Лука назад в этот мир, в три измерения, не успев заглянуть за черту.
Там, у Марка-Петра – у самого Иисуса – молнийный миг прозрения-прорыва есть почти геометрическая точка все на том же крайнем краю, последней черте между временем и вечностью: « тотчас – вдруг , выходя из воды, увидел (Иисус) расколовшиеся небеса»; а здесь – у Луки – линия длящегося времени: «когда Иисус молился , отверзлось небо». Падает и здесь Лука с лезвийно-узкой черты, назад во время, не успев заглянуть в прорыв вечности.