Иисус. Все мировые исследования

Сборник

Брюс Чилтон показал, как арамейский язык способен прояснить образ Иисуса в двух особых аспектах. Чилтон снова переводит на арамейский молитву «Отче наш», указывает ее ключевые идеи, раскрывает смысл выражений и соотносит определенные темы, упомянутые в молитве Иисуса, в частности – владычество Бога, с Псалтирью, а кроме того, рассуждает о значении таргумов для понимания Иисуса и Евангелий. В таргумах есть ряд пассажей, представляющих собой наиболее близкие по форме параллели к отрывку из Священного Писания, который цитирует Иисус; в других случаях тексты Писания толкуются в таргумах примерно так же, как в Новом Завете. Порой в новозаветных текстах появляются фразы, характерные для таргумов, а иногда можно найти и тематические соответствия.

Майкл Дейз утверждает: «Если Иисус был в одинаковой мере и иудеем, и последователем иудаизма, то к галахическому аспекту его жизни нам следует проявить интерес столь же неослабный, какой мы проявляем к другим, а именно богословскому, социально-экономическому и политическому». В частности, Дейз говорит о том, какую роль в публичном служении и смерти Иисуса играли еврейские праздники, моадим. Кроме

того, он рассматривает вопрос об Иисусе и моадим в исторической перспективе; проявляет особое внимание к таким моментам, как точные даты Тайной Вечери и Распятия; показывает канун празднества иудейской Пасхи как контекст, в котором свершилась смерть Иисуса; изучает календарь, которому следовал Иисус; и указывает на то, как часто Иисус совершал паломничества в дни публичного служения. А после Дейз предлагает нам два направления дальнейших исследований: снова обратиться к тому, что сказано у Иоанна о паломничествах Иисуса в Иерусалим и сопоставить эти сведения с картиной, представленной у синоптиков, а также подробнее изучить подтекст Первого послания к Коринфянам, связанный с литургическим контекстом смерти Иисуса.

Для Ричарда Хорсли важнейшая контекстуальная основа – это отношения политики и религии. Он убедительно показывает, что при изучении исторического Иисуса надо ставить те же вопросы и применять те же методики, к каким мы обращаемся при изучении других исторических персонажей: нам надлежит, критически оценивая доступные источники, рассматривать Иисуса в его историческом контексте и учитывать то, как он взаимодействовал с окружением – а среди этих взаимодействий, несомненно, будут и конфликты с другими людьми и социальными институтами. При этом, как отмечает Хорсли, в античном мире религия, политика и экономика неразделимы.

Масштабные религиозные и политические явления мира, в котором жил Иисус, интересуют и таких исследователей, как Арье Эдрей и Дорон Мендельс. Они исследуют корпус раввинистической литературы – Мишну, Тосефту, Иерусалимский и Вавилонский Талмуды и другие тексты, – и указывают на глубокую культурную пропасть, отделяющую западную диаспору от восточной. «Западные» евреи говорили на греческом и латыни, «восточные» – на арамейском и еврейском. Хотя Библия была переведена на греческий и латинский, поучения мудрецов – сначала устные, потом записанные в виде Мишны и Талмуда – остались непереведенными. Эдрей и Мендельс полагали, что из-за этого разделения культур апостолу Павлу легче было распространять христианское благовестие на Западе.

Джеймс Чарлзворт и Дональд Кэппс решили взглянуть на образ Иисуса с помощью новой психобиографической методики. Такое применение психологии в историческом исследовании дает новые прозрения и методы и позволяет говорить об Иисусе как о личности в его окружении. Что он думал о себе? Как понимал сам себя в семье и общине? Психобиография может помочь нам обратиться к некоторым вопросам, которым в «Исследовании Иисуса» уделяют внимание уже давно.

Вторая часть книги содержит главы, посвященные источникам, благодаря которым мы изучаем все, что связано с Иисусом, а также аспектам его жизни и тому, как начали передаваться предания о нем. Как действовали устные предания? Что может сказать нам об Иисусе апостол Павел? Можно ли в «Исследовании Иисуса» обращаться ко всем четырем «каноническим» Евангелиям? [19] Что говорят об Иисусе так называемые неканонические евангелия, труды римских историков, Коран? Каков характер отношений между Иисусом и Иоанном Крестителем? Какое Священное Писание читал Иисус? Может ли его воскресение быть предметом историографии?

19

См.: Charlesworth, «The Historical Jesus in the Fourth Gospel: A Paradigm Shift?» JSHJ 8 (2010): 3–46. Чарлзворт утверждает, что исследование Иисуса не должно игнорировать Четвертое Евангелие, и высказывает предположения о том, где именно текст может содержать исторически достоверную информацию.

На протяжении столетий исторического Иисуса заслоняло почитание прославленного Христа, который, как верят христиане, однажды вернется на землю. Поэтому в прошлом исторического Иисуса «искали» под влиянием богословских идей и утверждений. Теперь изучение всего, что связано с Иисусом, по сути, перестало быть «поиском», проводимым во имя богословских интересов, будь то утверждения благочестивых верующих или сомнения скептиков-иконоборцев; более того, сегодня «Исследованием Иисуса» уже не движут интересы конфессий, и эта сфера уже принадлежит не только библеистам, изучающим Новый Завет.

В наши дни исследователи, разделяющие разные точки зрения и занятые в многочисленных академических дисциплинах, ставят все новые вопросы о текстах, сохраняющих предания об Иисусе, и о реалиях, свидетельствующих о том мире, в котором он жил. Мы надеемся, что эти вопросы, как те, что уже заданы, так и те, которым еще предстоит прозвучать, будут ставиться без заранее готовых выводов – и мы сможем использовать все нужные данные и изучить источники со всех мыслимых позиций и перспектив. Такая открытость в сочетании с методиками позволит нам найти более надежные ответы. И возможно, эта книга, созданная благодаря труду участников симпозиумов Принстон-Прага, сумеет укрепить фундамент для будущего «Исследования Иисуса».

Часть I

Контексты

Раздел 1

«Исследование Иисуса». Методики

«Исследование Иисуса»: мысли о лучшем методе

Геза Вермеш

Право начать Принстонский симпозиум статьей о методиках изучения исторического Иисуса – это великая честь. Правда, удивительно и даже слегка забавно, что эту честь оказали мне, ведь в Северной Америке меня порой причисляют к «ученым

без методики» – в чем меня впервые обвинил профессор Джон Майер в «Маргинальном иудее» [20] , а вслед за ним – и ряд других гуманитариев, не столь знаменитых. Отчасти это моя вина: мою самокритичную шутку о том, что при творческом подходе многое поневоле приходится делать «кое-как», неверно восприняли как серьезный научный принцип. И, видимо, услышав эту «шпильку», пронизанную английским прагматизмом, от венгра, учившегося в Бельгии и Франции и ставшего гражданином Великобритании лишь через натурализацию, профессор Майер воспылал праведным гневом. Не обратив никакого внимания на мою статью «Иудейская литература и новозаветная экзегеза: размышления о методологии» [21] , на которую есть даже ссылка в «Религии иудея Иисуса» [22] , Майер начал знакомить меня с азбучными истинами научного исследования, точно студента-первокурсника. «Любое научное исследование, – писал он, – если оно не относится к разряду полных чудачеств, проводится по определенным правилам». Кто с этим станет спорить? Более того, он обвинял меня не только в отсутствии методики, но и в некритичном обращении с раввинистической литературой при изучении Иисуса и Евангелий. И поэтому сперва стоит сказать о том, как, по моему мнению, исследователь в XXI веке должен подходить к проблеме «исторического Иисуса» [23] .

20

John P. Meier, A Marginal Jew: Rethinking the Historical Jesus, vol. 2: Mentor, Message, and Miracles (ABRL; New York: Doubleday, 1994), с. 14–15, прим. 7.

21

Vermes, «Jewish Literature and New Testament Exegesis: Reflections on Methodology», JJS 33 (1982): 361–376; репринт в кн.: Jesus in His Jewish Context (Minneapolis: Fortress, 2003), с. 68–80, 168–170.

22

Geza Vermes, The Religion of Jesus the Jew (Minneapolis: Fortress, 1993), с. 7.

23

См.: Vermes, Jesus in His Jewish Context, с. vii – x, 141–142.

Я проявлю методичность с самого начала – и выделю два важнейших вопроса, которые намерен рассмотреть:

1. Как следует, опираясь на иудейскую литературу, оценивать взаимоотношения между Иисусом и иудаизмом?

2. Как отличить аутентичные высказывания Иисуса в Евангелиях (в первую очередь – синоптических) от неаутентичных?

Иисус, Евангелия и иудаизм

Для меня очевиден один факт, и, думаю, с этим согласятся все специалисты: Иисус был иудеем. Это все знают и все принимают, это же подчеркивал и Джеймс Чарлзворт, организатор Принстонского симпозиума, в своих книгах «Иисус в иудаизме» и «Еврейство Иисуса» [24] . Более того, мы, вероятно, согласимся и с тем, что образ Иисуса, представленный в Евангелиях, тесно связан с иудаизмом, нашедшим отражение в еврейской литературе. И наш первый предварительный вопрос звучит так: какого рода иудейская литература содержит наиболее веские данные для такого сопоставления?

24

J. H. Charlesworth, Jesus within Judaism (ABRL; New York: Doubleday, 1988); idem, ed., Jesus’ Jewishness (New York: Crossroad, 1991).

На этот вопрос можно дать два ответа: простой (назову его тривиальным) и более сложный. Поскольку старые представления, отраженные в «Комментарии» Штрака и Биллербека [25] и в «Богословском словаре» Киттеля [26] , где использовались раввинистические тексты самых разных эпох, уже утратили свой авторитет и «ушли на покой», современные исследователи Нового Завета, в подавляющем большинстве, приняли заурядный вариант тривиального метода, основанного на крайне простом принципе: для сравнения можно обращаться только к таким иудейским текстам, которые возникли одновременно с Евангелиями или ранее их. Это Танах (Еврейская Библия, или Ветхий Завет), апокрифы, псевдэпиграфы, кумранские рукописи, труды Филона Александрийского и Иосифа Флавия – и в такое собрание разных текстов попадают лишь те, что созданы не позже конца I века н. э. А вот те труды, что появились на свет после этого времени (то есть весь корпус раввинистической литературы), в рамках такого подхода должны восприниматься как не имеющие законной силы. Такое отношение было бы отчасти оправдано в том случае, если бы считалось, что содержание упомянутых иудейских документов послужило источником для Евангелий и что евангелисты, жившие во II в. или позже, оказались авторами повествований или поучений, записанных в этих документах.

25

Hermann Strack and Paul Billerbeck, Kommentar zum Neuen Testament aus Talmud und Midrasch (4 vols.; Munich: Beck, 1922–1928).

26

G. Kittel and G. Friedrich, Theological Dictionary of the New Testament (trans. G. W. Bromiley; 10 vols.; Grand Rapids: Eerdmans, 1964–1976).