Икона для Бешеного
Шрифт:
Каждому оставлю задание. Ты, Малюта, — Критский брезгливо посмотрел на Малюту, который беззаботно чистил ногти пилочкой, — соберешь своих бандюков. Поставь раком всю Москву, но найди мне эту веселую вдову, чего бы это ни стоило! Ты, — Арнольд перевел взгляд на личного спецназовца, — позаботишься о том, чтобы вдовушку взяли без шума и орудийного салюта. Лично отвечаешь! Ты, — Арнольд указал на начальника службы безопасности, — хоть всех спецов ФСБ купи, но разберись, что сия карта значит и почему покойный Ангулес ею так дорожил.
Арнольд встал.
Аркадий,
В аэропорту Домодедово собралась толпа журналистов. Прессу и телевидение весьма интересовала фигура Арнольда Критского. Как-никак — олигарх, да еще и кандидат в Президенты России. Кроме того, интерес к личности Критского искусственно подогревался заказными материалами и размещением дорогостоящей рекламы, которую организовывал все тот же преданный Аркадий.
Вот и сейчас, выскочив из машины раньше шефа, Аркадий скрылся в здании аэропорта. Он должен был проследить, чтобы собрались все приглашенные журналисты и чтобы для них накрыли богатый стол в зале для VIP–гостей. Российская пресса всегда была не прочь хорошо выпить и закусить, и Арнольд прекрасно знал эту ее слабость.
Не успел он войти в VIP–зал, как на него тут же набросились десятки человек с блокнотами, диктофонами и микрофонами. В глазах рябило от фотовспышек; операторы всех ведущих телеканалов сражались за место поближе к Критскому.
Скажите, в чем основное отличие вашей предвыборной программы от программ других кандидатов? — Первой успела задать вопрос тощенькая рыжая девица.
Арнольд Критский постарался принять задумчивый и философский вид. Решив, что это удалось, он раскрыл рот:
— Главное отличие в том, что я стремлюсь заботиться о народе, а не о мифическом существе под названием «государство». Что такое государство? Кто его видел? Вы его видели? Никто не видел. Народ, мы — вот кто государство. Дать народу все, что он хочет! Обеспечить народу достойную жизнь! Защитить народ от посягательств наших местных террористов и глобальных сил зла. В этом я вижу свою главную задачу на посту Президента этой страны.
Кто такие эти «глобальные силы зла»? — поинтересовался ведущий центрального телеканала.
Критский недовольно пожевал губами. До чего занудной бывает пресса! Что поделаешь, надо ответить.
Это — силы, которым не по нраву независимый курс России во внешней и внутренней политике, — гладко начал Критский, как Аркадий учил его. — Это те, кто хотели бы лишить нас главного — нашей самобытности, нашего права называться Великой Россией, а не колонией Америки!
Как вы думаете, удастся ли установить национальное и религиозное согласие в стране? — Некто в черных очках ткнул диктофон под нос Критскому.
А вы кто по национальности? — поинтересовался разозленный Критский, которому надоели глупые вопросы.
Я? — стушевался журналист. — Ну, я — армянин…
А я — еврей! — гордо ответил Критский. — Вот видите: ни один русский нам не мешает свободно общаться
А какова цель вашего визита в Рим?
Собственно, только ради этого вопроса Критский собрал журналистов. Он принял величественную позу, высоко подняв голову. Роста он был немалого, и его внушительная поза заставила всех притихнуть.
Все знают, что я сердцем болею за историко- культурное достояние России, — печально начал Критский. — Мне больно видеть, как уплывают за рубеж наши художественные сокровища. Я немало приложил усилий, чтобы вернуть хотя бы часть из них. А сегодня моя цель вернуть на родину чудотворную икону Софийской Божией Матери, священный символ русского народа!
Критский сделал многозначительную паузу, набрал побольше воздуха и закончил:
— Я продал все активы своей компании. Я продал все личное имущество. Я собрал настолько внушительную сумму денег, что теперь буду выступать на ватиканских торгах как главный покупатель.
Арнольд благоразумно умолчал о том, что Икс открыл для него неограниченный кредит, поэтому сума нищего Арнольду Критскому ну никак не грозила.
Пусть я истрачу до копейки все и пойду по миру, но священная реликвия вернется на родину и сотворит еще немало чудес, — заливался соловьем Арнольд. — Пусть я обеднею, буду голодать и умру в ночлежке, но я буду счастлив, когда люди будут приходить поклониться священной иконе, целовать ее и говорить: «Спасибо тебе, Арнольд Критский!»
Кто-то в толпе отчаянно захлопал в ладоши, кажется, Аркадий. Толпа подхватила аплодисменты, и Критский скрылся в накопителе для пассажиров под восторженные овации журналистов. Перед тем как войти в самолет, Критский озабоченно поинтересовался у Аркадия:
— Ты постарался насчет водки и закуски для этих писак?
— Обижаете, босс! — пропищал Аркадий.
— Пусть жрут!
И с этими словами господин Критский ступил на борт самолета авиакомпании «Ал Италия».
В Риме Критский с Аркадием расположились в шикарных номерах гостиницы «Марк Аврелий». Арнольду нравилась обстановка, выдержанная в стиле упадка Римской империй, с огромным количеством позолоты, мрамора, дорогих парчовых гардин. Здесь даже обслуживающий персонал был наряжен в белоснежные тоги римских граждан. В дверях каждого гостя встречали девушки с оливковыми ветвями и вешали ему на шею пальмовый венок. Особо ценным гостям, из числа тех, кто останавливался в самом дорогом номере, водружали на голову золотой лавровый веночек.
Критский с удовольствием принял золотой венец на голову. Аркадию достался пальмовый венок, но он и этим был доволен. Он обожал Рим за другое: здесь находились лучшие гей–клубы Европы.
В номере Критского поджидал не совсем приятный сюрприз. Стоило ему перешагнуть порог огромного десятикомнатного «люкса», как посыльный тут же принес конверт. Аркадий ознакомился с содержимым и слегка побледнел.
Что там еще? — лениво поинтересовался Арнольд, плеснув себе в большой стакан дорогого сицилийского вина.