Икс-30 рвёт паутину

Тхань Данг

— Ну что же, господа, — начал Нго Динь Дьем с торжественным видом, — я думаю, мы пришли к общему мнению и обсуждать нам больше нечего. Разрешите провозгласить, что план, который изложил здесь политический советник и который мы назовём «вьетнамо-американский план номер один», с этой минуты вступает в действие. — Он посмотрел на часы. — С ноля часов тридцати минут. Отдавайте приказ о подготовке контрнаступления, — продолжал он, повернувшись к Нго Динь Нго. К утру надо быть готовыми открыть огонь. Соберите все силы. Никакой нерешительности. Пусть подготовят мне текст обращения к народу. Эта речь должна быть выдержана в скорбных тонах.

Под

утро бронемашины из центра Сайгона направились по проспекту Чан Хынг Дао в Шолон. По тревоге пехотинцы занимали все перекрёстки дорог. Парашютисты в пятнистых формах с автоматами за плечами перегородили все улицы, окружили полицейские участки. Тапки и бронетранспортёры перерезали центральные артерии города.

В девять часов утра на головы солдат армии Бинь Суен и других религиозных сект обрушился огонь. Во дворце Залонг Нго Динь Дьем, скрестив руки на груди, удовлетворённо слушал поступавшую к нему информацию.

Полковник Лэнсдейл, находившийся в тот момент в сайгонском отделении ЦРУ, приказал Томасу продолжать следить за развитием событий, а сам сел писать срочную радиограмму директору ЦРУ Аллену Даллесу. Он написал:

«Нго Динь Дьем абсолютно преданный США человек. Прошу связаться с госсекретарём и попросить его аннулировать радиограмму, только что направленную им послу Колину в Сайгон, в которой рекомендовано подыскать вместо Нго Динь Дьема другого человека. Рекомендую оставить Дьема».

Это было 28 апреля 1954 года.

Опасения Тхюи Ханг

Подъехав к «Либерти палас», Фан Тхук Динь заметил выходившую из здания Тхюи Ханг. Она долго озиралась по сторонам, будто кого-то разыскивая. Динь вышел из машины. Увидев его, Тхюи Ханг улыбнулась. Динь удивился, что Тхюи Ханг внешне выглядела совершенно спокойной, будто кругом ничего не происходило. Подойдя к ней, он поздоровался. Она улыбнулась, но было видно, что это ей стоило большого труда. Он спросил:

— Что произошло? Почему у тебя такое бледное лицо? Ты кого-то разыскиваешь? Что ты потеряла?

— Извини, я сегодня не работаю, — поспешно ответила Тхюи Ханг. — Я разыскиваю такси, чтобы вернуться домой.

— Ты заболела? Где твоя машина?

— Нет, нет. Я не больна. У меня недомогание. Машина дома. Номером ко мне приезжал Репе.

— А что, Репе вернулся из Хюэ?

— Да!

На какую-то долю секунды Динь пришёл в замешательство, но мгновенно справился с собой. Он показал на свою машину:

— Если не возражаешь, я могу подвезти тебя. И тебе не надо будет дожидаться такси.

— Но мне надо сначала заехать по делам, — смущённо пролепетала Тхюи Ханг.

— Я сегодня свободен. Могу подвезти, — вежливо настаивал Фан Тхук Динь.

Хорошо, если можешь, подвези, — согласилась Тхюи Ханг после минутного размышления. Идя за Фан Тхук Динем, Тхюи Ханг, словно разговаривая сама с собой, произнесла: — Сейчас мне так необходимо, чтобы кто-то был рядом со мной.

Динь сделал вид, что не расслышал. Он размышлял: почему Тхюи Ханг так растеряна, почему она в таком замешательстве? Почему её лицо никак не может справиться с испугом? Имеет ли какое-либо отношение это её состояние ко встрече с Рене? Динь уже давно был знаком с Рене, французским эмигрантом, директором отделения «Эр Франс» в Xюэ, крупным агентом французской разведки. Он знал также, что тот любил Тхюи Ханг. Каждый раз, когда тот бывал в Сайгоне, он навещал «Либерти палас». Рене всегда приносил с собой подарки для

Тхюи Ханг: дорогую пазу для цветов парижской работы или отрезы яркого шёлка из Бомбея, большую куклу японского производства или изящные наручные швейцарские часики. Неизвестно, покупал ли Рене все эти подарки сам или присылали ему служащие «Эр Франс» из других городов мира. Тхюи Ханг несколько раз пыталась отказываться принимать от него сувениры. Но ей. это не удавалось, потому что Репе делал преподношения очень изысканно, чисто по-французски, присылал их, как правило, по почте со своей визитной карточкой, на которой писал несколько фраз, одновременно утончённых и сальных. Подарки не вскружили ей голову. В силу своей профессии она должна была быть с Рене общительной, проявляла готовность потанцевать с ним, но её никогда не покидала насторожённость к этому иностранцу. Она была вежливой, но не фамильярной, держалась естественно, но не грубо. Возможно, это было связано с тем, что чем больше Рене показывал к ней своё расположение, тем больше в этом расположении чувствовалась покровительственная снисходительность.

Фан Тхук Динь открыл дверцу машины, подождал, когда Тхюи Ханг заняла в ней место.

— Отвези меня в Задинь, — сказала она.

Машина тронулась. Мимо мелькали освещённые витрины магазинов, автомобили. Время от времени, когда зажигался красный свет светофора, они останавливались у перекрёстка. Перед лобовым стеклом возникали полицейские, одетые в белое. По площади мчались на высокой скорости полицейские машины. Машина Фан Тхук Диня вновь смешалась с потоком других. Больше всего было военных грузовиков, окрашенных в защитный цвет, с жёлтыми номерками, Они с рёвом неслись к окраинам и, словно грязные типа на ярком платье, расплывались по всему городу.

Фан Тхук Динь и Тхюи Ханг ехали молча. До их слуха то и дело доносился рёв проезжавших мимо машин, трель полицейских свистков, звуки музыки и речь из радиоприёмников. Миновав большие проспекты, они въехали в район Задинь. Фан Тхук Динь вёл машину в направлении, которое указывала Тхюи Ханг. Она то и дело беспокойно глядела вперёд, будто ждала, что Фан Тхук, Динь прибавит скорость. Время от времени она говорила «здесь налево», «здесь — прямо». Наконец на одной из улиц Задиня она попросила остановиться.

— Подожди меня здесь, — сказала она. Она вышла из машины. Пройдя несколько шагов, свернула в небольшой переулок. Тхюи Ханг очень торопились, почти бежала. Сначала её фигурка мелькала среди прогуливавшихся люден, а затем исчезла в переулке. Фан Тхук Динь, набравшись терпения, закурил и стал ждать, Через десять минут Тхюи Ханг вернулась. Лицо её стало ещё бледнее. Она быстро села в машину.

— Возвращайся в Сайгон, — сказала она взволнованно.

Хотя Динь И был несколько удивлён её поведением, он сохранял терпение и ни о чём не спрашивал. Машина быстро набрала скорость. Подъехав к Сайгону, он выжидающе посмотрел на девушку.

— Сверни, будь добр, на улицу Вотань. — Её голос слегка дрожал.

На улице Вотань Тхюи Ханг попросила Диня остановиться и подождать её возвращения. Через несколько минут она возвратилась в крайне взволнованном состоянии, учащённо дыша. Динь открыл дверцу машины. Не сказав ни слова, она тяжело опустилась на заднее сиденье, учащённо моргая, готовая вот-вот расплакаться. Выждав немного, Динь спросил:

— Куда теперь?

— Не знаю прямо, куда и ехать. Может быть, в дансинг?

— Нет, сегодня я не смогу работать.