Икс. Место последнее
Шрифт:
– Да-да, я лажанулся. Спер четыре ящика этого дерьма, а теперь…
Тревожные морщинки на лице у Матти разгладились.
– Ай-ай, как же ты скатился до этого! И сколько на этом рубишь?
– Типа пару косарей.
– И один косарь пойдет в ящик, да? Ой-ой-ой, как низко.
Ящиком называлась общая касса Линуса, Матти и Хенрика. Если получалось заработать что-то самостоятельно, половину надо было отложить в ящик. Линус сохранил пристыженное выражение лица, поковырял ногой землю и сказал:
– Не говори Хенрику, ладно?
Когда он поднял
– Даже не знаю, верить тебе или нет. Шныряешь тут, как… нет, я тебе не верю.
– Это правда, Матти. Бабла нет вообще, а тут подвернулось это дело, так что…
– Клянешься?
– Да.
– Клянешься братством и дружбой?
– Клянусь.
Врать в лицо Матти ничуть не лучше, чем врать Томми, даже еще хуже. Они были как братья, они прикрывали друг друга. Но выбора не было. Алекс ничего не сказал о распространении, и так хреново, что он вовлек в это Кассандру. Плюс…
Плюс!
…нельзя ведь ему все время вертеться на одном месте, как таракан Кассандры, пока не сдохнет от скуки и нехватки кислорода? Контрабандная водка, товар из погрузочно-разгрузочных терминалов, единичные кражи со взломом. Работа для мелких сошек. Матти протянул правую руку ладонью вверх, загнул пальцы внутрь и сказал:
– Дай лапу!
Линус положил правую руку ладонью вниз, так же скрючив пальцы, на ладонь Матти, зацепился и надавил.
Взять хотя бы этот жест. Они придумали его в десять лет. Что будут здороваться a la karhu, «по-медвежьи». Медведи вряд ли так здороваются, но это стало шуткой, пародией на сложные жесты латиносов и сохранилось с ними на долгие годы. В чистом виде ребячество. Теперь Линус серьезный игрок и не может позволить себе детские шалости.
Звук открывающейся входной двери заставил его оглянуться. Сердито снова вышел. Линус быстро прикинул в уме возможные варианты, а затем сделал шаг к нему, туда, где было больше света. Сердито заметил движение и посмотрел на него. Линус кивнул в знак приветствия. Сердито нахмурился, став еще больше похожим на свинью, показал Линусу средний палец и ушел той же дорогой, что и пришел.
– Что это ты делаешь? – спросил Матти.
Линус пытался справиться с тревогой. Легкие расширялись, сердце замедлялось. Сердито не отреагировал в стиле «ага, вот этот урод». Не округлил свинячьи глаза, не улыбнулся насмешливо. Нет, обычная грубость от представителя северного квартала к представителю южного. Видимо, они его не пасут.
– Даю понять, – ответил Линус. – Что мы здесь.
– Ну конечно, Чиво прямо обосрется от страха. И такой: блин, медведи захватили южный квартал, надо держаться подальше.
– Мне пора.
– Продавать печенье?
– Ага.
Матти долго не сводил с Линуса глаз. Затем кивнул и спросил:
– Какая у тебя легенда?
– Футбольная команда. Соревнования в Германии.
Матти усмехнулся. Быстрый ответ Линуса, похоже, убедил его в том, что невероятное может быть правдой, и его голос смягчился:
– Доброй охоты.
3
– Ты поговорил
– С кем?
Линус пытался найти в выражении лица Роксты признаки лжи или нервозности, но обнаружил лишь следы той же растерянности, которую демонстрировала Кассандра. У него в крови все еще циркулировал отличный кокс.
– Забей. Два грамма, да?
– М-м-м.
Когда Линус достал пакетики, глаза Роксты загорелись голодным огнем. Судя по его дрожащим пальцам и нервному поведению, вполне вероятно, что он планировал как следует нюхнуть, чтобы хорошенько расслабиться. Рокста выудил из кармана четыре мятые купюры в пятьсот крон и протянул их Линусу, который показал на потный бумажный шарик и сказал:
– Слушай. В будущем…
– М-м-м, м-м-м…
– Давай поаккуратнее. Сверни их. Резинкой, что ли, перевяжи.
– Точно, обязательно, обязательно. Сорри, сорри. Линус!
В отличие от продажи лекарств, в сбыте наркоты был один приятный момент. Власть. Конечно, потребители жаждали своих таблеток, но, если приходилось ждать, в этом не было катастрофы. Другое дело с нариками. Линус держал в руках ключи от рая, и от его благосклонности зависело, откроет он эту дверь или нет. Нарики это знали и доверяли ему как апостолу Петру. Приятно.
– Что? – ответил Линус и разгладил смятые купюры, насколько это было возможно.
Рокста сжал пакетики в руке, словно он висел над пропастью и они были его спасательным тросом. В приступе паранойи он огляделся, понизил голос и прошептал:
– У меня есть два кореша, сечешь?
– Ты в них уверен?
– Сто процентов. А что?
– Да так. Они живут здесь?
Рокста энергично замотал головой.
– Нет-нет-нет. В городе. В городе. Оба. Они маклеры. Оба.
– Типа риелторы, что ли?
По лицу Роксты пробежала судорожная улыбка.
– Не, не. Биржа. Брокеры.
– Вроде пижонов, которые тусуются на Стуреплан-? [32]
Рокста закивал так же энергично, как только что мотал головой.
– Такие. Они такие.
– Откуда ты таких знаешь?
На лице Роксты промелькнуло оскорбленное выражение, и он выпятил нижнюю губу. Потом вспомнил, с кем говорит, и сказал:
– Учился в Стокгольмской школе экономики.
– А сейчас?
32
Стуреплан – площадь в престижном районе Эстермальм в Стокгольме, один из центров ночной жизни города.
Казалось, вопрос сбил Роксту с толку. Взгляд его блуждал, и он неуверенно ответил:
– Сейчас… я там больше не учусь?
– Да нет, что ты сейчас делаешь?
– Мне обязательно… мне обязательно отвечать?
– Хочу быть в курсе, чем занимаются клиенты.
Рокста бросил взгляд на шкаф в гостиной:
– Средства для потенции. Подделки. По дешевке закупаю в Таиланде. Продаю за наличку. В Инете.
– Тебе что, присылают наличные?
Рокста кивнул в сторону свернутых денег в руке у Линуса и сказал: