Иль Догхр. Проклятие Эмира
Шрифт:
«Кроме того, когда придет в себя, Аят все узнают кто на самом деле виноват и кого она назвала проклятой». Но этого она Самиру не озвучила. Этого он знать не должен. А Лами пора унести эти тайны в могилу.
— Что там с Блаженной?
— Сегодня гуляла с Ахмадом, каталась на лошадях. ОН подарил ей жеребенка. Мне кажется, он относится к ней как к ребенку.
— Никаких романтических чувств?
— У него нет…она…она, мне кажется, постепенно увлекается им.
— Кажется! Мне не нравится слово «кажется» Самир. Начинай не видеть галлюцинации,
И вдруг выражение ее лица изменилось, и она внимательно посмотрела на Самира.
— Чем ты там говорил она больна?
— У нее было несколько операций на сердце. Но в принципе все уже позади. С помощью Ахмада ее поставили на ноги и ее здоровью больше ничего не угрожает.
— Сколько ей лет?
— Девятнадцать.
— Я хочу видеть все ее анализы, все обследования, всех врачей. Вплоть до того сколько раз она ходит в туалет и какой у нее цикл. Я хочу знать о ней ВСЕ.
— Я узнаю все, что смогу, мама Самида.
— Молодец. Твоя награда ждет тебя вот по этому адресу.
Она вложила в ладонь Самира клочок бумаги и ласково потрепала его по щеке.
— Мама Самида любит тебя любым и принимает твои грехи и недостатки. Помни об этом.
— Мама Самида святая!
Вскрикнул Самир и фанатично упал на одно колено, чтоб поцеловать женщине руку.
Пришло время навестить юродивую. Посмотреть, что она из себя представляет. Говорят, сумасшедшие отличаются хорошим здоровьем. Но тут мать природа подвела дважды.
Самида прошла длинными коридорами, прихватив с собой вазочку с отборным, одним из самых лучших в городе рахат лукумом. Даже если девчонка его не будет, есть с чем начать разговор.
Ахмад разместил девушку на том крыле, где находились его дочери. То есть подсознательно отнесся к ней по-отечески или по-братски. Понятно. Этого достаточно для созревшего в ее голове интересного плана. Самида постучала в дверь спальни Алены…Надо потом поменять ей имя. Алена. Хотя. Очень похоже на Аллаену. Еще одна проклятая. Только в этом случае Самида все же сделает ударение на «О», а не на первую «я».
— Войдите!
Голосок нежный, почти детский. Приоткрыла дверь, улыбнулась одной из самых милых своих улыбок. Девушка сидела на полу и рисовала. Она разложила краски, большой белый лист и что-то ляпала кисточкой на середину бумаги.
— Меня зовут Самида. Я тетя Ахмада. А тебя?
— Алена. Я сестра Вики, которая здесь жила.
От откровенности девушки САмида немного опешила.
— Не стоит всем говорить, что ты ее сестра.
— Почему? Потому что вы считаете ее убийцей? Я уверена, что моя сестра этого не делала. А если ненависть к ней перейдет и на меня — ничего. Я готова взять эту ношу.
И правда блаженная, что у нее делается в голове.
— Что ты рисуешь?
— Зло. Вот оно черное, сидит в середине листа. Похоже на дыру.
— Зло?
— Да, зло, которое съедает людские души в этом доме. Говорят, если нарисовать то, чего боишься, страх перейдет на бумагу.
— И кто так говорит?
— Мой
Понятно. Значит Ахмад уже во всю заботится об этой дурочке. Катает на лошадях, делает подарки, поселил в этой части дома и купил все что попросила эта недалекая…или купил сам без ее просьб. Хорошо это или плохо тетка Ахмада пока не решила. Но мысли уже работали, они кружились в голове, цеплялись одна за другую. Идея зрела… и она нравилась ей все больше и больше.
Самида подошла ближе, рассматривая девушку и чувствуя, как в ней просыпается уже знакомая волна ненависти. Она похожа на свою сестру. Словно блеклая копия. Как будто природа сначала сделала четкий отпечаток, а потом слабый. И вроде рисунок один и тот же, но смотрится второй очень уныло и скучно. Вроде те же светлые волосы, но у старшей сестры они золотистые, а у этой более сероватые. У одной ярко-голубые глаза, у другой ближе к светло-серому. У одной яркие черты лица, кукольные, а здесь какие-то размазанные. Но, несомненно, сходство есть и оно уникальное…И в этом есть своя положительная сторона.
— Как тебе в этом доме?
— Хорошо. Здесь красиво, уютно, вкусно кормят. Но очень хочется домой…
— Ахмад не обижает тебя?
— Нет. Ахмад хороший, добрый. У него огромное сердце. Оно изранено, разбито, но оно такое огромное.
О ее племяннике девчонка говорила с восторгом и взахлеб. ЕЕ глаза начали сверкать, а к бледным щекам прилил румянец. Она стала даже красивее.
Самида еще какое-то время понаблюдала за девушкой попрощалась и ушла.
***
Утром она выехала в город с личным водителем. Он довез ее до клиники и остался ждать внизу. Самида осмотрелась по сторонам, поправляя черный платок, потом поднялась по ступенькам и вошла в здание «Репродуктивного центра».
Глава 36
Я сдал этот чертовой анализ. Боялся. Впервые в жизни я чего-то боялся. Мне было страшно, что он будет плохим. И это вполне могло быть, после травм, которые я пережил. Но доктор вышел ко мне с улыбкой на лице. И сказал, что все хорошо. Это было неожиданно, но заставило выдохнуть с облегчением.
— Как ни странно, несмотря на все перенесенные травмы, несмотря на увечья, ваша способность к деторождению нисколько не пострадала. Я бы сказал, что со временем она стала даже лучше, чем была раньше. Хотя я был готов к нехорошим переменам. Но природа удивительна. Она умеет нас поражать. Иногда она намного сильнее, даже нас врачей.
— То есть вы хотите сказать, что я не бесплоден?
— Я утверждаю, это с огромной уверенностью. Вы не просто не бесплодны, вы вполне могли бы быть даже донором спермы. У вас более чем все в порядке.
— А что по тесту ДНК?
— Он положительный. Аят ваша дочь.
Это было облегчение. Потому что за эти дни я много чего успел передумать. Вплоть до того, что мои девочки были не от меня. Хотя это исключено…но черт его знает, теперь я не в чем не был уверен.
— Когда у моей жены был выкидыш…вы не сохранили материал?