Иль Фарг. Невестка Эмира (перед рассветом)
Шрифт:
– Кто вы такая, и что вам надо? – грубо спросила она, запахивая малиновый халат в павлинах и шаркая тапками с меховыми бубонами ярко-салатного цвета.
– Добрый день. Простите за беспокойство. Я… я Виктория Зимина…ваш сын… и моя мама. Вы понимаете, мама очень хороший человек. Она в две смены работает. Любит меня очень. Недавно сестру машина сбила, она в больнице уже два месяца, не встает с постели. Я работаю в «Вояже»…на кухне. Стол вашего сына обслуживала случайно… Они приставать начали, и мама за меня заступилась, понимаете? Она не алкоголичка…как он написал в заявлении, она даже не курит…
–
Я тут же попятилась назад.
– Боряяя! Иди посмотри на эту тварь! Сколько наглости в человеке, откуда только берется эта…эта наглая шваль. Прийти к нам домой!
– Простите… я думала, простите.
Быстро побежала к выходу.
– Шлюха такая! ВЕртите своим задом! Потом парни виноваты! Пошла вооооон!
Выбежала из подъезда, согнулась пополам пытаясь отдышаться. Ну вот. Можно было и не пробовать. Можно было не тратить деньги на дорогу. А вечером еще в кафе идти, отрабатывать ночную смену на кухне в круглосуточной доставке.
Друзьям мамы звонила. Они, конечно, нашли деньги, но там и тысячи нет. Машины не было никогда. Только два велика. Можно распродать все, что есть в квартире. Но все так быстро не выйдет, а если и продам, то за копейки.
Оставалось с отчимом поговорить. Это только если он трезвый. А если выпил, то и говорить не о чем. Он маму ненавидит. Она его вышвырнула из квартиры после его очередной измены и попойки, и в след ведро холодной воды вылила, чтоб быстрее с лестницы бежал.
Отчим с нами давно не жил. Он с какой-то бабой познакомился из районо, и к ней переехал. Но часто приезжал «в гости», чтобы напомнить, что квартира и его тоже.
Я в дверь позвонила и, тяжело вздохнув, приготовилась увидеть лицо Павла Антоновича. Папой я его никогда не называла. Так достоин называться только мой родной отец.
– Викочка, куколка пришла. Неожиданно как! Что там с мамой? Все хорошо?
Глава 2
Я впервые вышла во двор его дома. Со мной случилась какая-то метаморфоза после этого поцелуя. Она была едва заметной, и я не сразу поняла, что произошло… но внутри меня исчез дикий ужас. Как будто мне удалось прикоснуться к страшному смертельно опасному хищнику и понять, что меня не сожрали за это и даже не укусили. А сам хищник отступил назад… То ли перед новым прыжком, то ли решил повременить с расправой. И это не случайность. С Ханом нет никаких случайностей. Он приказал отвезти меня домой, а сам так и не появился.
Вышла на улицу и вдруг поняла, что больше не испытываю адской дрожи во всем теле от одной мысли, что столкнусь с ним. Ведь наши столкновения неизбежны, и мне теперь никуда от него не деться.
У. Соболева. «Невеста для Хана»
Сволочь. Из-за квартиры. Трезвый вроде и доволен. Улыбается. Вышел в засаленной майке и мятых шортах. Из квартиры несет рыбой, пивом и чем-то жареным. Почему-то захотелось,
– Маруся как раз в командировке. Проходи. У меня колбаска, сырок имеются. Голодная?
Я вошла и к стене прижалась, не решилась на кухню пройти. Отчим оживился. На пузе из-под шорт пупок выглядывает и редкие волосинки. Затошнило слегка от гадливости.
– Павел Антонович…
– Ну что ты вечно так официально. Я для тебя всегда могу быть папой.
От этого слова его голосом передернуло.
– Я… ненадолго. Я попросить хотела. Мне деньги срочно нужны. Мама…она в СИЗО сейчас. Ударила одного мажора…он ко мне приставал. В общем, там заплатить надо. Деньги большие. Мне бы квартиру продать …
Приподнял небольшие бровки-запятые.
– Что значит – продать?
– Деньги нужны. Срочно. Я потом вам верну вашу долю. Честно. Я работать пошла.
Осмотрел меня с ног до головы и причмокнул языком. Скорее, невольно.
– Нууу, зачем продавать? У меня есть кое-какие сбережения. Мы можем договориться, цыпленок. Будь поласковей с папочкой, и я решу все твои проблемы. Давно надо было ко мне прийти. Я бы и обласкал, и обогрел.
Протянул лапу и хотел за грудь схватить, но я увернулась и оттолкнула его так, что пузо между майкой и шортами затряслось, как холодец. Лицо отчима побагровело от злости.
– Сучкааа мелкая. На хер пойдешь из квартиры моей. Голая. Манатки все тоже мои. Ничего там твоего нет. И мать твоя вот у меня где! – показал кулак, – Я ее засажу так, что она лет десять там просидит! Побои, снятые, в суд принесу, и ни один адвокат не отмажет! Она и меня когда-то… и матом, и сковородкой! Сучка бешеная, вот кто она!
Только сейчас рассмотрела под глазом Павла большой синяк.
– Заходил к ней недавно. По-доброму хотел, по старой дружбе. Цветы даже принес. Так она меня…гадина!
Я уже бежала вниз по лестнице, сломя голову. Выскочила во двор. Втянула полной грудью майский воздух. Негде мне денег взять. Не смогу я маме помочь. И отчим, когда одна буду, все что угодно придумает и без квартиры оставит.
Вернулась обратно к отделению и села на скамейку. Не уйду, пока с мамой увидеться не дадут. Глаза от слез опухли. Не вижу почти ничего.
– Чего плачешь, красавица?
Подняла голову и увидела его. Наверное, это была сама судьба. Рамиль спас меня. А я… а я влюбилась в него с первого взгляда. В таких влюбляются безоговорочно и сразу. В его бархатные глаза, в его черные кудри и накачанное тело.
Он оплатил за маму проклятые пять тысяч, а я была готова ради него на что угодно. Рамиль ибн Бей. Двадцати двухлетний студент юрфака. Высокий, статный и красивый, как бог. НЕ мужчина, а мечта. Когда я его увидела, у меня сердце остановилось, а когда он предложил мне помочь и вот так просто отсчитал из своего кошелька пять тысяч, у меня ноги подкосились.
Я слышала его разговор со следаком и слышала, как тот лебезил и пресмыкался перед ним. Потом, когда Рамиль уже ждал меня внизу, а я оформляла какие-то бумаги перед освобождением мамы, я услыхала, о чем говорили Рыбин и Коновалов. Прокурор и следователь.