«…Или смерть?» Дворовый Катехизис Русского человека
Шрифт:
А значит, всё не зря и нет тут греха гордыни, но есть то «простреленное колено», которое ноет «зимой и ночью», не давая «просто жить», не давая наслаждаться тем, что для многих стало суррогатным смыслом их бытия, убивающим их самих и отравляющим Родину нашу их паразитарным существованием.
НЕТ У НАС ПРАВА ЖИТЬ БЕЗ ВЫСШЕГО СМЫСЛА САМОЙ ЖИЗНИ ДЛЯ РУССКОГО ЧЕЛОВЕКА, БЕЗ ЧЁТКИХ ПРАВИЛ И ВЕЛИКОЙ ЦЕЛИ ЕГО – ПРАВОСЛАВИЯ.
А посему, опираясь на принципы соборности, имею право на свои слова и свою боль, мечты о будущем нашем и свои мысли, если они не заходят в тонкие материи толкования Слова Божьего или (упаси Господи!) не заводят автора в критику позиции
…Вы не услышите от меня злобных воплей или критики (я не новый фюрер и не сектант-обновленец), но лишь попытку здравого, с моей точки зрения, суждения о том, что именно мне дорого и что именно мне видится важным в сегодняшней России. Что спасает нас в этом злобном мире и что губит нас по слабости нашей и маловерию. Не ищите в книге праведника, озаряющего мир своим неземным сиянием, но найдите в ней грешника, того «блудного сына» который сражается за свою Душу, не видя иного пути к спасению, как только Путь Веры Христовой. Смиренно делюсь опытом моих сражений – не побрезгуйте, Братия. Спаситель нужен тем, кому нужно спасение, – нам грешным… блудным сыновьям (Лк. 15: 11–32)!
Книга эта не даст вам ответов, сравнимых с ответами истинных Отцов и Святых, но пусть она задаст вам вопросы (а для этого и написана она), ответы на которые вы найдете ДЛЯ СЕБЯ САМИ по Вере вашей, найдя их у единственно безгрешного, единственно идеального источника – Сына Бога Живаго (Мф. 16: 16) Иисуса Христа, и только Ему Славу воссылаем и ныне, и присно, и во веки веков. Аминь.
Простите за высокопарность, низким слогом это не произнести.
Эта книга для простых людей, говорящих на простом языке и написана она так, как я мыслю и говорю, языком простого человека, излагающего простые и очевидные мысли с казарменной откровенностью. Мне незачем корчить из себя высокомолекулярного интеллектуала с губками бантиком, и я не краснею от слова «трусы́». Так что тургеневским барышням – читать в черных очках или одним глазом: панический эффект будет в два раза меньше ( надеюсь ).
При написании мне бы хотелось прежде всего самому себе задать вопросы о том, что мы в состоянии сделать для того, чтобы чувствовать себя комфортно в роли Русского человека. Понять, как наша жизнь, потраченная на улучшение нас самих, сможет сделать окружающий мир лучше. И если у нас уже появились или однажды появятся дети, как именно прожить эту жизнь так, чтобы не было стыдно смотреть им в глаза. Потому что мы должны оставить им нечто большее, чем просто загаженную планету и «красивые небылицы» про великую национальную историю.
Звучит вызывающе, но любая идея должна быть идеально-прекрасной, если мы действительно надеемся воплотить ее. Если идея некрасива – она вульгарна, иное от лукавого, середина невозможна. Красивые самолеты хорошо летают (с).
Поэтому я идеалист. Причем идеалист, который ухитряется раз за разом реализовывать свои бредовые мечты и планы, это прощает мне наглость утверждать, что свершения возможны даже в рамках одной человеческой жизни.
Совершенно уверен, что общество – это соединение уникальных частиц – конкретных личностей, относиться к которым, как к обезличенным элементам
Наша жизнь, наше будущее всецело зависят от каждого из нас, и не спрятаться за чужое плечо, каким бы крепким оно ни казалось! И если мы шагаем вместе, то это означает, что мы шли в одном направлении, осознанно, раз и навсегда выбрав его сами, а не сбившись в пугливую стайку под порывами бури.
Понимание этого ставит гражданина страны на совершенно иную ступень ответственности при самооценке. Человек есть Образ и Подобие Божие, это лишает нас права на слабость и низость, по факту величия исходного Образа.
Если мы хотим добиться истинного результата, в процессе своего изменения в сторону Богоподобия, если мы хотим чего-нибудь добиться в своей жизни для улучшения государства (надстройки) и социума (базиса), в котором мы живем, то у нас должны быть определенные рамки и ориентиры. Рамки поведения и стратегия (ориентиры) нашего служения.
Потому что прежде всего мы стремимся безоговорочно понять направление нашего духовно-социального государственного движения и через что мы никогда не перешагнем в достижении наших целей, опираясь на незыблемые понятия нашей совести – дара Божьего для каждого человека.
Быть Православным в этом смысле и разумнее, и легче – наша совесть имеет канонические источники формирования, дарованные самим Богом в Святом Писании.
Стяжав через совесть и Веру правила нашего движения, мы обязаны обрести его стратегическую цель: Цель, к которой мы обязаны двигаться от первого вздоха до последнего выдоха. И только Вера способна в полной мере показать Православному эту карту жизни, и только маршрут к идеалам Православия способен решить все «неразрешимые вопросы бытия» (с) для каждого ищущего истину человека. Мы, ортодоксы-христиане, – люди изначальной Веры и первый среди Православных – Господь наш Иисус Христос, глава Церкви нашей.
Мы хотим, нет – мы требуем от нас самих, чтобы действительность вокруг нас изменилась и стала лучше, чем она есть сегодня. Мы работой каждого дня обязаны приблизить Царствие Небесное в наш несовершенный мир, который прежде всего истязает наше сердце, калечит наш разум, фейерверком искушений и неправедных законов, до времени попирающих нас.
Мы принимаем как факт, что единственным человеком, принесшим в мир истинную идею о его изменении, является Спаситель, доказавший правомерность своих взглядов на это изменение, отдав свою жизнь на Кресте и воскреснув. Большей цены еще никто не заплатил и более яркой истории в истории человечества не существует. И нет для нас большей радости, чем радость восклицания: «Христос Воскресе!»
Поэтому считаю, что глубокая религиозность – это единственный способ не ошибиться в выборе каких бы то ни было решений. Не ошибиться в стратегическом планировании собственной жизни и в том, как, не испачкав сердце, можно изменить этот агрессивный для нас мир.
Последнее, о чем бы я мечтал – это чтобы меня воспринимали неким ограниченным и злобным религиозным фанатиком. И последнее, кем бы я хотел себя представлять, так это как некого проповедника. Но недавно меня определили миссионером. Это произошло во время моей встречи с Православной аудиторией в Нью-Йорке. Что и чудно, и радостно – и с этим определением смиренно соглашусь.