Илиада Капитана Блада
Шрифт:
Наконец, когда общая атмосфера сходки дошла до температуры кипения, толпа во главе с Длуги и Робсоном направилась к палатке капитана. Их встретил у входа Бенджамен. Длуги и Робсон в самых резких выражениях потребовали, чтобы капитан Блад немедленно к ним вышел. Ворваться внутрь они все же не решались. Бенджамен ушел. Изнутри никто долго не появлялся, корсары стали говорить, что командир ночью бежал или он боится выйти к ним, — и то и другое подозрение горячило толпу все больше.
Наконец капитан Блад вышел. Он был прекрасно одет, в
Кого-то такое явление сбило с толку, кого-то возмутило, кому-то, наоборот, понравилось. Толпа потеряла стройность. Длуги понял, что он упускает инициативу, и завопил:
— В то время, когда мы выбираем, сдохнуть нам с голоду или погибнуть на виселице, наш хозяин наслаждается приятным чтением!
Его слова вызвали гул одобрения.
Доусон, Болл, Хантер, Реомюр и еще человек семь-восемь стояли бледные, схватившись за эфесы своих шпаг. Благоприятной развязки они не ждали.
— Для того чтобы заниматься книжками, ты мог оставаться на Ямайке. Ты притащил нас сюда, чтобы мы спасали твою дочку, а сам плюешь на нас!
— Тебе придется ответить перед судом команды!
— Ты — старик, — кричал Длуги, размахивая пистолетом, — и если ты покончил счеты с жизнью, это не значит, что мы хотим последовать за тобой!
Неожиданно капитан Блад схватил Длуги за руку и стал ее медленно выкручивать. Не выпуская при этом книгу. Длуги был крепким парнем, но постепенно, дюйм за дюймом он начал уступать старику. Наконец, вскрикнув, выпустил пистолет и отскочил на несколько шагов, потирая запястье.
— Почему ты не на своем месте, лейтенант Длуги? — холодно спросил капитан Блад.
Тот попытался что-то сказать, но командир его перебил.
— Я тебя предупреждал, что застрелю, если ты покинешь свой пост? — громко, так, что услышали все собравшиеся возле палатки, спросил капитан.
— Предупреждал, но... — попытался возражать Длуги.
Капитан Блад выхватил пистолет и не целясь выстрелил ему в грудь. Длуги, вскрикнув, упал сначала на колени, а потом ничком в лужу, оставшуюся после ночного дождя.
— Так будет со всяким, кто оставит свой пост, — спокойно сказал капитан, убирая пистолет. — Я не просто читаю, — продолжал он, — я думаю о нашем спасении. Если через три дня я не представлю вам план, то готов предстать хоть перед самим чертом. А сейчас всем разойтись по своим местам. Я уверен, что испанцы за нами наблюдают и радуются.
На этом события утра исчерпаны не были. Часа через полтора после того, как бунтовщики вернулись к исполнению своих обязанностей и в лагере установился обычный порядок, из Санта-Каталаны явился парламентер с белым флагом. Капитан Блад принял его в присутствии старших офицеров. Парламентером оказался местный парфюмер. Его послали, рассудив, что корсарам приятней видеть француза, чем испанца. Может быть, француза не разорвут на части. Сам он на это рассчитывал слабо и поэтому
Сэр Блад предложил стаканчик рома. Француз с радостью выпил и вытер рот белым флагом.
— Я уполномочен властями города... — Тут язык у него присох прямо к небу.
— Говорите же.
— Я...
— Вы уполномочены предложить нам сдаться?
Парфюмер кивнул.
— А на каких условиях?
— Вам будет сохранена жизнь.
— И все? — вступил в разговор Хантер.
Парламентер опять кивнул.
— Но это все равно что ничего, — воскликнул Реомюр. Другие офицеры тоже довольно резко высказались по этому поводу.
— Доверить свою жизнь испанцам!
— Они что, считают нас полными идиотами?!
— Мы проживем после сдачи ровно столько, сколько нужно, чтобы довести нас до виселицы!
— Господа, господа, — попытался перебить их парламентер.
— Что еще?! — грозно спросили у него.
— Дон Мануэль де Амонтильядо предупреждал меня, что вы скорей всего отвергнете его предложения.
— Ну-ка, ну-ка, — поднял руку капитан Блад, прекращая возмущенные возгласы, — говорите, что он еще велел вам сказать?
— Дон Мануэль велел передать вам один совет.
— Какой еще совет?! — рявкнул Болл.
— Тихо!
— Он велел сказать вам: после того, как вы высмеете предложение о сдаче...
— Какая проницательность!
— ...ради Бога, не принимать подобное предложение от другой испанской армии.
— Почему? — воскликнуло несколько голосов сразу.
— Потому что второй армией командует дядя дона Мануэля, дон Диего де Амонтильядо. А как он относится к англичанам, вы, наверное, слышали. Он перевешает всех до единого, можете не сомневаться.
— Это все? — спросил капитан Блад.
— Нет. Дон Мануэль велел передать лично вам, сэр, что тот налет на Бриджфорд, так кажется, ну, там у вас, на Ямайке, совершил как раз его дядя.
— Вот как?
— Да, да, дон Мануэль особо обращал мое внимание на то, чтобы я не забыл вам это сообщить.
— Вы все сказали?
— Теперь все.
— Бенджамен, проводи его.
Не веря собственному счастью — что он живым уходит из пиратского логова, — парфюмер, прижимая к сердцу скромный белый флаг, побежал со всех ног к воротам крепости.
В палатке капитана после его ухода царило молчание, присутствующие обдумывали услышанное.
— Никак не могу решить, хорошо это или плохо, что дядя и племянник так ненавидят друг друга, — сказал Реомюр.
— Все зависит от того, как мы сумеем этим воспользоваться, — заметил Хантер, — пока что нам от их грызни ни холодно ни жарко.
— Да, — сказал Болл, — не рассчитывать же нам, что кто-то из них пойдет на сговор с нами против другого.
— Ни офицеры, ни солдаты не поддержат такого заговорщика, — согласился Доусон, — мы для них для всех исчадия ада, а может быть, и хуже того.