Иллюзии не отбрасывают тени
Шрифт:
– Пусть он найдет моих людей в здании, сосчитает их, посмотрит, чем они заняты, а потом вернется и расскажет нам. А мы пока здесь постоим, хорошо?
Кир хихикнул.
– Не верит. Это хорошо, доверчивых простаков нам не надо... Только если они не на первом этаже, я их не найду.
– Если они не на первом этаже, он их не увидит, - сказал Сергей.
Майор кивнул.
– Я помню.
– Тогда хорошо, - Кир повернулся и вошел в стену.
– Он пошел смотреть, - прокомментировал Сергей. Кир вернулся через
– Третья комната направо по коридору, самая большая комната на первом этаже. Шесть человек, все лежат на полу, спрятавшись, кто за чем. Все целятся в сторону входа, словно собираются отражать атаку. Ругаются.
Сергей повторил. Майор достал рацию, щелкнул.
– Рубин групее. Отбой два-два, - посмотрел на Сергея, - почему ругаются?
– В пыли лежать не нравится, - Кир с прищуром глянул на майора, - они шутят на тему того, какое звание идет после майора.
Сергей повторил и это. Майор молча выслушал, мрачнея с каждым словом.
– Кирилл может сделать так, чтобы его слышал кто-нибудь еще, кроме вас?
– Нет, - мотнул головой Сергей. Кир нахмурился.
– Еще вопрос, - сказал майор, - о вознаграждении. Что мне будет, если я вам помогу?
Кир пожал плечами:
– Да что хочет. В разумных пределах, конечно. Но на лимон может рассчитывать твердо.
– Евро?
– переспросил Сергей.
– Разумеется, - хмыкнул Кир, - не австралийских долларов.
Сергей повернулся к майору.
– Миллион евро. Как минимум.
– Тю, - сказал майор с кривой усмешкой, - не так уж и мало, да? И даже ничего противозаконного сделать не надо, это просто подарок какой-то. Ладно. Сколько времени у меня есть, чтобы организовать операцию по спасению?
– Не знаю, - Кир пожал плечами, - сколько меня еще Лахнов тут держать будет? Может час, может, день.
– Он не знает, - сказал Сергей, - может час, может больше.
– Ясно, будем работать быстро. Ну, нам не привыкать. Возможно, мне потребуется узнать какие-то подробности, поэтому оставайтесь здесь, никуда не уходите, - быстро сказал майор и громко закончил, - Код сто двадцать семь!
И исчез. Кир стрельнул взглядом по месту, где только что стоял майор, потом бросился к стене и пропал в ней.
– Э..., - сказал Сергей, - что случилось-то?
Но Кир уже вернулся.
– Они все пропали. Это, наверное, команда на выход из симулятора была.
– Наверное, - согласился Чесноков, - интересно, если ты скажешь 'код сто' и так далее, что-нибудь случится?
Кир ненадолго задумался. Потом встряхнулся и четко произнес:
– Код сто двадцать семь.
Ничего не произошло, Кир вздохнул.
– Не больно-то и хотелось, - пробормотал он с разочарованием.
– А если я?
– спросил Сергей.
– Не надо, - Кир мотнул головой, - скорее всего, будет то же, что и со мной, то есть -
– Код сто двадцать семь, - сказал Сергей. Покачал головой. Кир смотрел на него с недоумением и обидой.
– Ты чего?
– спросил он негромко, - ты же сам говорил, что хочешь жить, любой, пусть даже виртуальной, жизнью. Или ты врал, только чтобы меня успокоить?
– Да нет, - сказал Сергей, садясь на землю, - не врал. Просто показалось, что риск оправдан. Вдруг я бы сейчас тоже очнулся в саркофаге?
– В каком саркофаге?
– устало спросил Кир, садясь на корточки напротив Сергея и заглядывая ему в глаза, - ты же уже решил, что ты - не человек?
– А вдруг?
– Сергей отвел взгляд, усмехнулся - скажи еще, что ты не пробовал никаких сомнительных лекарств? Или скажи, что не выпил бы какое-нибудь снадобье, которое могло бы поставить тебя на ноги? Могло бы убить, но могло бы и вылечить? А?
– Нет, - сказал Кир спокойно, - я не принимал ничего, не посоветовавшись с папой и с врачами. Мной сейчас занимается доктор Самойлов, он очень хороший специалист и я ему верю. Какой смысл платить немаленькие деньги лучшему в мире нейрохирургу и не верить ему?
– А, ну да, - Сергей протяжно вздохнул, - ты же у нас человек. А не программа какая. Поэтому у тебя все логично. И все со смыслом.
Чесноков замолчал, глядя вдаль. Глядеть вдаль получалось не очень - горизонт загораживало множество плохо смотрящихся друг рядом с другом объектов.
– Сергей, - тихо сказал Кир после недолгого молчания, - почему ты мне не веришь?
– Сложный вопрос, - Сергей откинулся назад, прислонился спиной к стене и принялся смотреть вверх. Вверх смотреть было лучше.
– Потому что я не знаю, чему вообще можно верить. Как можно чему-то верить, когда я в жизни не видел ничего настоящего? Ничего объективного?
– Ну..., - сказал Кир, - остается логика. Логика объективна. Если из А следует Бэ, а из Бэ следует Цэ, то из А следует Цэ.
– Логика... а шла бы она... ты, кстати, с рождения парализован или как? Извини, если опять на больное, но я не зря спрашиваю.
– Да ничего, нормально. Это неприятно когда неожиданно. Когда уже забыл, а оно - бух, как снежок за шиворот. А когда помню - нормально. Поэтому лучше никогда не забывать. Диплегия. Детский церебральный паралич. Его проявления редко заметны с самого рождения, у меня, вроде бы, так же было. Я не знаю подробностей, мамы давно в живых нет, а папа не любит о тех временах рассказывать... ему тогда туго приходилось. Если бы меня сразу стволовыми клетками лечили, можно было бы вылечить, но это и сейчас недешево, а тогда вообще сильно дорого было... а папе едва-едва на еду денег хватало. В институтах тогда мало денег платили. А ты почему спросил?