Иллюзии не отбрасывают тени
Шрифт:
– Мало кто любит правду слушать, - ухмыльнулся Сергей.
– Ерунда, - Лиля махнула рукой, - хорошие люди правду любят, а плохих нам не надо.
– Сложно, наверное, в бизнесе с таким подходом?
– Открою тебе страшную тайну. В бизнесе, друг мой Сережа, все точно так же, как в жизни. Если человек редиска, он найдет себе и другим кучу оправданий, почему он такой редиска. Бизнес, типа, заставляет. А так-то он белый и пушистый как гигиеническая прокладка. А если человек порядочный, он и будет вести себя порядочно. Без всяких там кивков на
Откуда-то полился переливчатый звон колокольчиков. Сергей недоуменно поискал источник звука и обнаружил - звон шел из-за забранного решеткой отверстия в стене возле камина, рядом с небольшой прямоугольной дверцей. Сергей подошел к дверце, осторожно потянул на себя ручку и комнату тут же залил восхитительный аромат свежеприготовленного мяса.
– А, - догадался Сергей, - это завтрак. Будешь?
– Не откажусь, - сказала Лиля, - что меня больше всего радует в виртуальной пище - можно есть сколько угодно мучного-сладкого - и - ни на сто грамм не поправиться.
Сергей вытащил из лифта большой тяжелый поднос. Поставил на стол, снял с блюда крышку.
– Ммм, - сказала Лиля, - выглядит вкусно. Давай-давай, накладывай, и побольше.
– Угу, - Сергей отрезал большой кусок мяса, - завтраки здесь, я смотрю, выгодно отличаются от европейских. Особенно во Франции - булка с воздухом и чашка кофе величиной с наперсток - это не то, что нужно утром русскому человеку.
– А ты, если любишь сытно завтракать, или в Европу не ездий, - серьезно сказала Лиля, - или спи до обеда.
Сергей хмыкнул, вынул пробку из открытой бутылки вина, щедро плеснул красной жидкости в бокалы. Поднял свой.
– Ну, за встречу?
– За встречу!
– Лиля взяла бокал, понюхала, осторожно пригубила и откинулась на спинку кресла с выражением блаженства на лице, - эх, вино-то какое хорошее.
– Ничего удивительного, - Сергей отпил из бокала; наслаждаясь терпким вкусом, погонял вино во рту, медленно проглотил, - подделкам здесь взяться неоткуда, в цене, я думаю, особой разницы нет - что технический спирт, что тридцатилетний коньяк - одни и те же нули и единицы. А поскольку производитель очень заинтересован поизвести впечатление... Что?
Лиля хитро улыбалась.
– Так-то оно так, - сказала она, качнув бокалом, - да не так. Видишь ли, появление в вирте алкоголя повлияло на продажи его в реальном мире. Здесь он все-таки значительно дешевле, чем в реале, поэтому произошел некоторый отток клиентуры. В целом малозаметный - потому что основой потребитель алкоголя - это любитель дешевой водки и пива. Такой народ в вирте много времени не проводит, у него на это просто денег нет. А вот в сегменте элитного алкоголя расклад совем другой.
– А...
– догадался Сергей, - ну да, если во вкусе разницы нет, то уж лучше тут пару бутылок взять, за те деньги, за которые в реале и рюмки не купишь. Выходит, производители выпивки класса премиум в виртуал не лезут? А жаль... хотя стоп, я же своими глазами видел Хенесси в одной игре?
– Рынок диктует свои
– Но все равно, хорошее вино, - сказал Сергей, осматривая бутылку.
– Так это же ординарное Шабли никому не известного производителя. Поэтому оно намного лучше, чем то же Шабли урожая девяносто девятого года из коллекции Делвина Дюпонта. Вот такие выкрутасы виртуальной выпивки, друг мой. Поэтому здесь - чем менее знаком производитель вина, чем подозрительней выглядит бутылка, и чем оно дешевле, тем вернее в нем окажется напиток богов. Прямо жалеть начинаешь, что с собой нельзя прихватить пару бутылочек, как из дьюти фри.
– Ничего себе, - сказал Сергей, - но я что-то не понимаю, зачем неизвестным производителям делать очень хорошее вино? Они что, надеются после такой рекламы занять место известных? Что-то не думаю, что поможет.
– Пфе, - фыркнула Лиля, - некоммерчески мыслишь. Вовсе не за этим, а за тем, чтобы денег срубить. Ну и пусть бутылка тут меньше евро в пересчете стоит, из которых держателю марки и половины не идет - себестоимость-то его на три порядка ниже, чем у реального. А те фирмы, которые столовую кислушку клепают, не ценами берут, а оборотом. Убытков они от продажи в вирте своей выпивки не несут, потому что, повторю, основной их потребитель - рабочий с зарплатой сто евро в неделю. Даже наоборот - прибыль некоторая есть - наткнется в реале кто-нибудь на вино, которое ему в вирте приглянулось, глядишь, и купит.
– Интересно, - сказал Сергей, отпивая из бокала, - жаль, я раньше не знал.
С каждым глотком настроение поднималось, на душе теплело, и Чесноков уже любил весь этот мир, хоть он и был насквозь ненастоящим, и всех его жителей. Даже к Лахнову в этот момент он ощущал что-то вроде сочувствия - ничего вобщем-то страшного человек не совершил, никого не убил, не зарезал, всего-то хотел обогатиться по-быстрому, а теперь - в тюрьму сядет.
Сергея посмотрел на Лилю через красную линзу вина в бокале.
– Хорошее вино не опускается в желудок, оно поднимается к глазам и изменяет мир, - сказала он, прищурившись.
– Красиво сказал, - хмыкнула Лиля.
– Это не я, - улыбнулся Чесноков, - это Ремарк.
– Кто это?
– Как, кто?
– удивился Сергей, - Эрих Мария Ремарк, очень известный немецкий писатель. Неужели не читала?
– Неа, - сказала Лиля, - а зачем? Я только полезные книги читаю. А с художественной литературы какая польза? Ладно, ты писатель, ты там Толстого почитал и сам стал лучше писать. А мне-то зачем? Про что писал этот Ремарк?