Иллюзии

Стоун Кэтрин

Затем она повернулась к своему любовнику, подняла руку к его светловолосой голове и притянула его лицо к себе. На глазах Найджела и Лэнса она крепко поцеловала майора Уиндхема в губы. Катрин прямо-таки излучала чувственность. К тому же она была изысканна и красива, с гибким, как ветка ивы, телом. Они с Найджелом оказались в объятиях друг друга через час после того, как Уиндхем уехал в Лондон, и три дня не вылезали из постели.

Найджел заставил себя не останавливаться и продолжать писать. Каждая страница усиливала его страдания. Когда он вынужден был остановиться,

чтобы очинить новое перо, то на мгновение засомневался, хватит ли у него сил продолжать. Тем не менее он заставил себя снова сесть за стол, хотя все его тело молило об отдыхе. Ровные строчки одна за другой ложились на страницы, и ужас постепенно заполнял его душу. Он даже не заметил, как кончился день и ночь опустилась на его лондонский дом. Очнулся, когда в кабинет вошел слуга, чтобы зажечь свечи. Найджел махнул ему рукой.

– Милорд?

Найджел быстро написал несколько строк на чистом листе бумаги, сложил его и запечатал, приложив перстень к горячему воску.

– Доставьте это лорду Тренту. Немедленно.

– Слушаюсь, милорд.

Слуга поклонился и вышел.

У Найджела было такое чувство, будто он несколько дней и ночей подряд принимал участие в изнурительном сражении. Будто опять целую неделю без сна и отдыха скакал вместе с казаками, и свирепый холод русских снегов пронизывал его до костей. Пытаясь унять дрожь во всем теле, Найджел достал из-за голенища сапога нож и устремил взгляд на его острое и опасное лезвие.

Найджел дал ей книги. Фрэнсис сидела по-турецки в бывшей детской с решетками на окнах и пыталась сосредоточиться на том, что читает. «Пособие для юных леди по изготовлению вин. Вина Франции». Последние пять вечеров они обедали вместе. Он просил дворецкого открыть несколько различных бутылок и учил ее смаковать вино и ощущать тончайшие различия букета. Все это странным образом напоминало уроки в гареме, хотя его легкие шутки создавали совсем иную атмосферу. После столкновения в музыкальной гостиной он обращался с ней со сдержанной любезностью.

Эти обеды продемонстрировали такое внимание к ее чувствам со стороны Найджела, какого она не могла себе представить. Если Найджел и ел мясо, то не у нее на глазах. Повара проявляли чудеса изобретательности в приготовлении блюд из злаков и овощей, вероятно, после соответствующих наставлений. Наверное, маркизу Риво было непросто давать объяснения своему надменному лондонскому шеф-повару, но он сделал это без всяких просьб с ее стороны. Фрэнсис приводило в смущение подобное великодушие Найджела.

Еще в Индии, чтобы защититься от людей, она научилась ограждать себя от всего личного. Так было гораздо безопаснее. Она потягивала вино, стараясь не смотреть на его руки. Она запоминала ароматы, не встречаясь с ним взглядом. Когда Найджел придет к выводу, что опасность миновала, он найдет ей герцога, и они больше никогда не увидятся. Почему-то эта мысль причиняла ей боль.

Все пять дней она не заходила в музыкальную гостиную, и он, вероятно, тоже. В своих непринужденных беседах за обеденным столом они ни разу не вспоминали о том, что произошло там.

Он больше не открывал перед ней, как перед побежденным врагом, свое незащищенное горло. Эта картина преследовала ее. Она вновь взглянула на рисунки с изображением винограда и сделала попытку выбросить мысли о Найджеле из своей головы.

Внезапно дверь с треском распахнулась. Фрэнсис вскочила, и книги соскользнули на кровать. В дверях стоял Ланселот Спенсер, и в его широко раскрытых голубых глазах застыло что-то похожее на панику.

– Мисс Вудард? Могу я попросить вас спуститься вниз?

– В чем дело?

Плечи его были опущены, он как-то сгорбился, будто опасался удара.

– Риво послал сообщение лорду Тренту. Я приехал с ответом. – Лэнс провел ладонями по волосам. – Случилось что-то ужасное. Найджел у себя в кабинете, но он отказывается открывать дверь. Иногда только любовница способна достучаться до человека…

– Разумеется, – сказала Фрэнсис без лишних слов. – Иду.

Лэнс побежал вперед. У подножия лестницы он свернул в коридор, ведущий в комнату Найджела, и остановился как вкопанный. В дверях своего кабинета стоял Найджел и спокойно ждал. На нем были высокие сапоги для верховой езды с блестящими шпорами. Но вид был такой, будто что-то гложет его изнутри.

– Я ждал тебя. – Найджел прислонился к дверному косяку и скрестил руки на груди. Его глаза, не отрывавшиеся от Лэнса, были темны, как бездонные колодцы. – Но какого черта ты привел мисс Вудард? На большее у тебя не хватило воображения?

Спина Лэнса напряглась.

– Но ты не открывал эту проклятую дверь!

– С каких это пор, – сухо ответил Найджел, – лорд обязан впускать всякого глупца, стучащего в дверь его кабинета? Это вас не касается, Фрэнсис, – добавил он более мягко.

Фрэнсис растерялась.

– Нет, – сказала она. – Разумеется, нет.

Она повернулась и пошла прочь, но у лестницы была вынуждена остановиться. Она так сильно дрожала, что была не в состоянии подняться наверх.

Лэнс, казалось, тоже был не в силах пошевелиться.

– Лорд Трент сказал, что вы обнаружили нечто такое, что может повлиять на мою предполагаемую поездку в Париж.

– Мне бы хотелось надеяться, черт возьми, что не повлияет, но, боюсь, это не так.

Ангельское лицо Лэнса стало белым, как его воротник.

– Ты обнаружил какие-то сведения о Катрин?

Фрэнсис прислонила голову к стойке перил и прильнула к отполированному дереву. Найджел по-прежнему стоял в дверях кабинета, а Лэнс застыл на ковре, устилающем пол коридора. Оба, казалось, не замечали ее.

Найджел отвел взгляд, словно призывал на помощь все свое терпение.

– Мне очень жаль, Лэнс. Я хотел бы избежать этого, но жизнь имеет обыкновение подшучивать над нами. – Фрэнсис пугала его ироничная маска. Когда он снова посмотрел на Лэнса, его взгляд напоминал взгляд слепого. – Что может быть занятнее: последний любовник Катрин вынужден расшифровывать сообщения об обстоятельствах ее смерти?

Лэнс, казалось, прирос к полу.

– Что с ней случилось, Риво? Я настаиваю, чтобы ты рассказал мне.