Иллюзия греха
Шрифт:
— Слушай, я тут с твоей хозяйкой немножко... Того... А у вас там сосед какой-то странный, стращать меня начал, дескать, ежели что не так, так он тебя с дружками на меня натравит. Давай уж сразу по-мужски поговорим, чтобы потом не было мучительно больно.
Не подкопаешься. Георгий Сергеевич в любой момент подтвердит, что Олег с ним разговаривал именно об этом. И Ира подтвердит, что он за ней ухаживает. Если этот разговор построить тактически грамотно, то через два часа максимум они с Ильясом станут корешами. А тут уж и до знакомства с Тофиками-Рафиками недалеко.
Понедельник был плотно набит
Около семи часов к нему в кабинет заглянул техник.
— Валерий Васильевич, я выключаю установку или вы еще будете работать на ней?
— Выключай, — кивнул он, не поднимая головы. — Только ключи мне оставь, я завтра с утра приду пораньше.
Через десять минут техник принес ключи от лаборатории, попрощался и ушел. Выждав немного, он достал из несгораемого шкафа контейнер, вышел из кабинета, открыл лабораторию, снова включил установку и вставил контейнер в специальное окошко прибора. Он не хотел, чтобы все вокруг знали, что он принимает больных во внерабочее время. Руководством это не поощрялось.
Вера ворвалась к нему в кабинет, вся перекошенная от гнева.
— Ну, можно наконец делом заняться? — почти кричала она. — Я сейчас в обморок упаду от голода!
— Не кричи, пожалуйста, — спокойно заметил он. — Я же предлагал тебе перенести осмотр на завтрашнее утро. Я, милая, на службе нахожусь, а не в гостях у бабушки и своим временем не всегда могу располагать.
— Как это на завтра? — возмутилась Вера. — Ты же сам говорил, что все предписания врача нужно выполнять точно и аккуратно. Если положено сегодня — значит, сегодня. А вдруг у меня там какая-нибудь болезнь развивается? Сегодня ты ее заметишь, а завтра уже поздно будет. Нет уж, уволь. Пошли скорее в лабораторию, потом я наконец съем что-нибудь, а то мне уже дурно.
— Верочка, — мягко сказал он, — я ценю твое отношение к моим рекомендациям, но во всем должна быть мера. Я осматриваю тебя регулярно и уверяю тебя, пока никаких оснований для беспокойства нет.
Они уже стояли в лаборатории, и Вера поспешно раздевалась, прежде чем лечь на каталку, которая автоматически ввезет ее в камеру.
— А я слышала, что есть такие болезни, которые развиваются... как это... а, вспомнила. Ураганно. За несколько часов. Вдруг у меня что-нибудь такое будет? Сегодня ты это увидишь и примешь меры, а завтра, может быть, уже и сделать ничего нельзя будет.
— Успокойся, пожалуйста, — он начал раздражаться от ее глупости. Если на тебя свалится ураганное развитие болезни, то это может с равным успехом случиться и на следующий день после осмотра. Не паникуй. Раздевайся и ложись на каталку.
«Она действительно будет сумасшедшей матерью, — думал он, привычно переодеваясь, опуская защитный экран и включая приборы. — Что ж, это неплохо, значит, ребенка вырастит хорошего».
Вернувшись в кабинет, Вера немедленно полезла в сумку, достала бутерброд с сыром и большое красное яблоко и с наслаждением вонзила в сочную мякоть
— Да, зайчик, я хотела с тобой поговорить. Только ты не пугайся.
— Чего я должен пугаться? — Он недоуменно повернулся к ней, оторвавшись от журнала, в котором делал запись.
— Олег, мой муж, хочет, чтобы ты проконсультировал какую-то его знакомую девицу. Ты ее примешь?
— Да ты что, с ума сошла? — зашипел он, отшвыривая в сторону авторучку и захлопнув журнал. — Как это твой муж меня просит? Он что, все знает о нас?
— Не психуй ты, — спокойно отозвалась Вера, с аппетитом жуя бутерброд. — Он прекрасно знает, что я наблюдаюсь у врача, и не абы у какого, а у самого лучшего, у которого только московская элита лечится. А как ты думал? Я и это должна была от него скрывать? Наоборот, я всячески подчеркиваю, что к тебе очень трудно прорваться, что ты с трудом берешь новых пациентов, поэтому я должна приходить к тебе тогда, когда ты мне назначаешь, даже если мне или моему мужу это неудобно, иначе ты вычеркнешь меня из списка своих больных. Ты — человек занятой, и если ты назначаешь мне на восемь или девять вечера, то я должна безропотно идти. Ты что же, полагаешь, мне легко бегать к тебе на свидания по вечерам?
— Ты уверена, что он ничего про нас не знает? — спросил он уже спокойнее.
— Абсолютно. Олег уверен, что ребенок — от него.
— А вдруг это хитрый ход? — снова забеспокоился он.
— Какой ход? Что ты выдумываешь?
— Вдруг он что-то заподозрил или видел нас с тобой вместе и теперь ищет повод, чтобы познакомиться с соперником?
— Ой, ну прямо-таки! — расхохоталась Вера. — Повод ему нужен, как же. Да если б он хоть краешком сознания что-то заподозрил, ты бы сейчас здесь не сидел. И без всякого повода. В этой конторе порядки крутые, как при Сталине. Это во всей России перестройка, а у них там не Россия, а отдельное государство, вроде Ватикана в Риме. И перестройки там никакой не было, можешь мне поверить.
— А что за девица? Родственница?
— Нет. Просто знакомая.
— Верочка, ты меня удивляешь, — он уже настолько справился с собой, что даже смог улыбнуться — Какие это у женатого мужчины, без трех месяцев отца, могут быть «просто знакомые»? Твой муж начал от тебя погуливать, а?
— Да ладно тебе, — она деловито завернула огрызок яблока в салфетку и сунула обратно в сумочку. — Нет, правда, проконсультируй ее. Что тебе, жалко? Олежка говорит, она какая-то совсем несчастная, нищая, дворником работает. Уж не знаю, где он ее нашел, но с ней-то он точно погуливать не будет.
— Почему ты так решила?
— У нее все лицо в прыщах. Смотреть страшно.
— Даже так? Ты что же, видела ее?
— Нет, Олег сказал. Так ты примешь ее?
— Я не понимаю. Вера, зачем ты так стремишься это устроить. Я, например, совсем не рвусь встречаться с твоим мужем лицом к лицу. И мне не стыдно сказать тебе, что я этого страшусь. Мне только интересно, почему ты этого не боишься? Или ты получаешь особое удовольствие, наблюдая встречу мужа и любовника? Я знаю, это свойственно многим женщинам, это приятно щекочет им нервы. Но я, милая моя, не женщина и щекотать себе нервы таким способом не собираюсь. Скажи своему Олегу, что я отказал, сославшись на занятость. Вера быстро поднялась со стула, на котором сидела, и устроилась у него на коленях. Запустив пальцы в его волосы на затылке, она другой рукой принялась гладить его по щеке.