Иллюзия истины
Шрифт:
Уже в машине Сережа ляпнул, не ожидая ответа, потому что ехали в полной тишине:
– Я всегда себя так инфантильно веду?
Недолго думая, Юра ответил:
– Все время, как я тебя знаю. Это твой характер, сам знаешь. Что я сделаю?
Пропустив поворот на общий двор, он понял, куда они едут, и возражать не стал, только сжал губы и еще более показательно отвернулся. Через несколько минут иномарка сделала разворот и поехала по дворам.
– Если ее нет дома, то тебе, считай, повезло. – Юра заглушил мотор и вышел, хлопнув дверью. Он никогда не относился бережно к своим
– Звони.
Сережа позвонил в звонок. Очень настойчиво.
Дверь открыла Тоня и неловко улыбнулась:
– А вы чего даже не написали? Проходите.
Сережа пихнул в спину друга и закрыл дверь, пройдя в гостиную, они уселись на большой диван. Девушка развернула кресло от рабочего стола и села напротив:
– Ну, я слушаю. Или продолжим играть в молчанку?
Юра посмотрел на друга, сидящего в закрытой позе, как бы призывая к ответу.
– В гости наведались, но с поводом. Я не знаю, с чего начать.
– Начни уже хоть как-нибудь. – На лице девушки проскользнуло непонимающее выражение, и она заправила волосы за уши.
– Начну я. – Юра охотно вмешался. – Делай с ним что хочешь, я уже не вывожу, с меня хватит. Я только что выловил его со съемной квартиры, где он нанюхался и сидел в углу, умолял меня приехать, задыхался в трубку. К чему это, а? – он снова бросил заведенный взгляд на друга.
– Сереж, это правда? – Тоня обеспокоенно подняла глаза.
Он не знал, что ответить. Было стыдно, просто дико стыдно. Не скажешь ведь, что это некий эскапизм, потому что это неправда, он был лотереей. Кроме ненависти к себе в прошлом, который не пойми за чем набрал старые контакты и отдал последнюю наличку на неясные цели. Назло Юре, все ему назло, лишь бы снова заметил. В таком было тяжело признаться даже себе, но это так отчетливо крутилось в мыслях. Побочные действия психотерапии – постоянные выводы.
– Правда. Но я немножко. Уже не тот возраст, чтобы баловаться этим. Жутковато было. – В конце фразы он кашлянул для убедительности.
– А так ты как будто не знал. Ну все, передаю тебя Тоне. У меня еще дела, задумайся о том, что ты вытворяешь. Прошу. – Юра вышел в коридор, а Тоня, показав жестом, что скоро вернется, мелькнула за ним и закрыла дверь гостиной с другой стороны. Сквозь матовое стекло было видно, как она что-то сказала Юре, и он вместо лестничной клетки пошел на кухню.
***
– Ты объяснишь мне, что это все значит? – девушка облокотилась спиной о столешницу.
Юра придвинул пепельницу и закурил.
– Конечно. Я не знаю, насколько у вас близкие отношения и говорил он тебе или нет,– гость сделал затяжку, – Сережка – подозреваемый в убийстве.
Тоня перестала крутить в руках полотенце и присела напротив, прикрыв рот изящной кистью.
– Да-да, именно такая реакция и у меня тоже была. Я не знаю, что он вытворил, но уверен, что невиновен, я помогу чем смогу, конечно, но не мне решать.
– А теперь про то, почему мы сюда ворвались, прости, кстати. – Юра докурил, бросил бычок в прозрачную пепельницу и накрыл руку собеседницы. –
– То он едет ко мне, Юр. – Тоня безэмоционально перебила, глядя вдаль на высотки.
– Нет, он едет на съемную квартиру. Как же объяснить… Еще в далекие двухтысячные, я уже не помню, при каких обстоятельствах, я познакомился с одним мужиком, он в свое время работал риэлтором. А я, понимаешь, искал квартиру для отдыха, ну, грубо говоря, вторую. Для секс драгс энд рок-н-ролл, чтобы на месте жительства соседи не жаловались. – Он поднял свои светлые брови. – И он показал мне квартиру отца, которую тот как раз решил сдавать. Богатые были немерено, а все мало. Но это ладно. Риэлтор уже давно живет где-то на просторах Евросоюза, а вот отец все так же сдает. Но не совсем.
– Подожди, тебе налить чего-то? И в смысле – не совсем?
– Чай, если можно, зеленый.
Девушка кивнула и принялась копаться в ящиках белого фасада кухни.
– Квартира раньше сдавалась мне посуточно, а теперь, когда легкомысленные вечеринки до утра заменились избирательным и созидательным самокопанием для извлечения чего-то вечного, то я, точнее, мы, начали платить аренду за месяц. И делаем это каждую календарную страницу.
– Зачем?
– Для уединения. – Юра сказал это и задумался, ведь на самом деле, не считая сегодня, он не был там уже почти полгода.
– Ну допустим, – по задумчивости гостя девушка и так все поняла и не стала задавать вопросы, а поставила на стол две кружки, – Сережа сейчас при чем, я поняла, что квартира, уединение – и?
Юра жадно хлебнул чай и вытер рукавом несколько капелек с подбородка.
– Он психанул. В том числе и на меня, я так думаю. Понимаешь, вот эта запрещенка, она же мне назло. Кто приедет его вытаскивать? Юрец. А мне это уже вот тут. – Он показал двумя пальцами в район кадыка.
– Так не ехал бы, делов. Я терпеть не могу это саморазрушение, причем добровольное. Он не ребенок, чтобы так носиться. Обрекающий себя на это должен все знать и брать ответственность. Ты просто очень эмпатичен, Юра. Ему бы это на пользу, так сказать, собственные шишки.
Юра всегда замечал, что Тоня кладезь мудрости, она часто говорила то, что можно было обдумывать целые сутки, впрочем, и сейчас он был пронзен насквозь.
– Мне его жалко, ты бы знала, как. Но поддаться ему – все равно как стоять на арене, приманивая быка красной тряпкой, а потом отвлечься на пролетающую бабочку, и тебе уже два рога пронзают пах. Я бы отвез его домой, уложил спать, но нельзя по правилам. Может, к пятому десятку переборю свой синдром. Как это называется?
– Синдром спасателя.
– Вот, синдром спасателя. Поговори с ним, успокой, не знаю. Еще, мне кажется, на него очень влияет отсутствие его мозгоправа, он привязался.
– Это уже сплетни на лавке. Не знаю. – Девушка начала трясти ногой о ножку стула, раз за разом ударяясь лодыжкой.
Юра понял, что задушевных бесед на сегодня достаточно и, поблагодарив за чай, открыл дверь. Сережа стоял, одним плечом облокотившись о дверной косяк.
– Уходишь? – c нотой горечи, неуловимой человеку вне его мыслей, бросил Сережа.