Иллюзия любви. Ледяное сердце
Шрифт:
— Мне не нравится твой тон, — огрызнулся он.
— Другого не будет.
— В таком случае и разговора у нас с тобой не будет!
— А вот это мы ещё посмотрим. — Не дожидаясь ответа сына, Надежда поднялась с табуретки и, ни слова не говоря, направилась в комнату Семёна.
— Чего тебе там надо? — грубо поинтересовался он, но, видя, что она никак не реагирует на его слова, вскочил на ноги и бросился за ней следом.
В том, что мать собирается устроить обыск в его комнате, Семён не сомневался. Если бы денег в квартире не было, он бы, пожалуй, пошёл на принцип и закатил такой скандал, что чертям стало
— Если ты посмеешь перевернуть в моей комнате хоть что-нибудь, я за себя не ручаюсь! — зло полыхнув глазами, прошипел Семён. — Ты не имеешь никакого права переворачивать тут что-то вверх дном. Это моя комната!
— Ничего твоего тут нет, — парировала Надежда. — За всю свою никчемную жизнь ты не принёс в этот дом ни копейки, так что всё, что тут есть, — исключительно моя заслуга.
— Ну ладно… хорошо… приступай… — Выдвинув стул на середину комнаты, Семён уселся на него, сложил руки на груди и забросил ногу на ногу. — Давай-давай, не стесняйся, приступай, ищи… а я погляжу, как это у тебя получится. И посмеюсь.
— Боюсь, что на смех у тебя времени не останется. — Надежда приблизилась к сыну вплотную, взялась рукой за спинку растреклятого стула, и сердце Семёна, ухнув куда-то в пустоту, больно ударило его между лопаток. — Как-то не по-мужски получается, не находишь? Ты сидишь, я стою. — Она наклонилась к сыну, заглянула ему в лицо, и, окунувшись в серые холодные глаза матери, Семён вздрогнул. — Ну-ка, милый мальчик, сделай милость, приподнимись.
Семён дёрнул ноздрями:
— Лучше уйди.
— Что лучше, а что хуже, решать буду я.
— Лучше уйди… — чувствуя, как перед глазами замелькал рой чёрных мушек, повторил Семён и смерил мать ненавидящим взглядом.
— Хорошо, я уйду, — неожиданно отступила Надежда. — Но сначала… — Неожиданно стул, на котором восседал Семён, качнулся в сторону, и Тополь, даже не успев сообразить, что произошло, больно приложился об пол.
— Ты что?!!
Взвыв от боли и унижения, он стремительно вскочил на ноги, выдернул из рук матери стул, перевернул его сиденьем вниз и чуть не онемел: денег в тайнике не было.
— Лидия, нам надо с тобой серьёзно поговорить.
Стряхнув с куртки воду, Леонид аккуратно расправил её на плечиках вешалки и обернулся к жене.
— И о чём же мы с тобой будем говорить? — Уперев руки в бока, Лидия встала посреди прихожей и окинула мужа с ног до головы оскорбительно неприязненным взглядом.
— Что ж, нам с тобой не о чем поговорить, что ли?
Сделав шаг в сторону, Тополь хотел обойти пышные телеса своей ненаглядной половины и нырнуть в гостиную, но она разгадала его нехитрый маневр и, намеренно загораживая проход, сдвинулась в сторону ровно настолько, чтобы не дать Леониду выскользнуть из прихожей.
— Не о чем нам с тобой больше говорить, Лёня. Не о чем и незачем.
— С чего бы это?
Увидев, что дорога
— Ты бы ботиночки не спешил снимать.
— Это ещё почему? — Скосив глаза на широкую руку Загорской, унизанную тяжёлыми золотыми перстнями, Леонид недовольно опустил уголки губ и только тут заметил, что у самой вешалки стоят два чемодана. Ощутив под ложечкой неприятное посасывание, он поднял голову и удивлённо поглядел на Лидию. — Ты куда-то собралась?
— Я — нет. — Сочтя, что зрелище собранных вещичек деморализовало противника по полной программе, Лидия отпустила плечо Леонида и сложила губы довольным крендельком. — А вот ты уезжаешь. Так что не спеши разуваться, дружочек.
— Уезжаю?! — выпучил глаза Тополь. — Ты что-то путаешь — лично я никуда не еду!
Удачно отодвинувшись вбок, он шустро протиснулся между жировыми запасами мадам Загорской и вешалкой с куртками, и не успела Лидия моргнуть глазом, как он оказался на кухне сидящим на табуретке и крепко держащимся за сиденье руками.
— Твои детские выходки просто смешны. — Глядя на угнездившегося на табуретке мужа, Лидия с отвращением растянула свои полные губы. — Если ты считаешь, что таким образом тебе удастся уговорить меня сжалиться над тобой, то ошибаешься. Я больше не намерена терпеть твоё присутствие в моём доме. Хватит, натерпелась за полтора года!
— К твоему сведению, это теперь и мой дом, — попытался огрызнуться он.
— Это ты так думаешь, — с удовольствием протянула Лидия и, не скрывая своей радости, широко улыбнулась во всё лицо. — Квартира, в которой ты сейчас находишься, была приватизирована на моё имя ещё до того, как мы поставили в паспорта штампы, так что мой тебе совет: выброси из головы все мысли о совместно нажитом имуществе и прочей чепухе. Хозяйка этой жилплощади — я, а ты — ни пришей ни пристебай, вот ты кто.
— Между прочим, я твой муж, — вспыхнул Леонид, и его лицо покрылось тёмными пятнами, весьма отдалённо напоминающими румянец. — Мало того, я здесь прописан, так что изволь прикусить свой поганый язычок и разложить мои вещи по полкам в том порядке, в каком они лежали! — Сурово сдвинув брови, Тополь бросил на Лидию разгневанный взгляд и почувствовал, как вместе со злостью к нему возвращается его обычный апломб. — Что это за штучки — собирать чемоданы? С какой стати я должен куда-то уходить из собственного дома?! Нравится тебе моё присутствие здесь или нет — не имеет ровно никакого значения. Мне здесь удобно, а остальное меня не интересует!
— Ух ты, как распетушился, сачок ты дырявый! — Гневная патетическая речь Леонида не произвела на Лидию ни малейшего впечатления. — Прописан он тут, видите ли! И где же твоя прописка?
— В паспорте, — с неохотой сообщил он. Не желая пускаться в дальнейшие объяснения, Леонид отцепился от табуретки, потёр руки и уже довольно уверенно посмотрел на жену. — Вместо того чтобы разводить тут чёрт знает что, лучше бы на стол собрала, умирающая ты моя. Что, просчиталась, дурочка? Может, имущественных прав я на эту квартиру и не имею, это ещё надо будет разузнать у юриста, но уж жить-то я здесь имею полное право, и ничего ты с этим сделать не сможешь.