Иллюзия отбора
Шрифт:
Знал, что будет сложно. Катрин стала моей рукой, лишаться ее — не менее болезненно, чем если бы мне отрубили кисть. Если бы мне пришлось отдать Элиан еще и кольцо, то я, скорее всего, даже не смог бы ходить. Большие привилегии приводят к большой зависимости, и это еще одно проклятие рода Алер.
С самого рождения я — заложник кольца. С пяти лет Катрин — моя верная подруга и советчица, после — часть меня. И с этим ничего не поделаешь. Стоит мне избавиться от артефакта хотя бы на минуту, как тело, все мои магические потоки накрывает страшная ломка. Как тогда, когда я совсем ненадолго
Сейчас все иначе, сейчас меня накрыло исключительно тупой болью. С этим я в состоянии справиться. Ради Элиан. Ради возможности помочь всему роду.
Чертовы привязанности! Каждый из рода Алер слишком хорошо знает, что “привязанность” — самый настоящий диагноз. Стоит хоть кому-то находиться рядом слишком часто, слишком близко — нас накрывает мерзким состоянием. Состоянием острой необходимости в этом человеке, а после — слепой зависимости. И я хорошо понимал, что куда проще не допускать подобного, чем после… учиться дышать заново?
Я никак не мог это контролировать, сколько бы не пытался. Это всегда была не эмоциональная привязка, а, скорее, физическая. И тут не помогала ни холодная голова, ни трезвый рассудок, ни-че-го. И я слишком отчетливо понимал, что стоит Элиан видеться со мной чаще, как эта дебильная привязка достигнет и ее. И этого никак нельзя было допустить, нельзя снова проиграть.
— Алер!
— Гильям! — слышу знакомые голоса и морщусь, как от зубной боли.
Братья Баркель слишком давно вызывали исключительно раздражение. Помойные крысы, заботящиеся исключительно о своей шкуре и местечке повыгоднее. Сегодня им удобно играть роль моих шестерок, завтра они изберут себе нового “кумира”.
Впрочем, это понимание не мешает мне пользоваться их услугами.
— Выяснили? — сухо спрашиваю я.
— С нашего курса туда отправятся пятеро. Лойнех организовывает для нас практику там, потому так мало, — заговорил один из них. — Еще около двадцати со второго и третьего. И десять первокурсников. Фамилии те же.
— Вот только там была приписка карандашом, — вступил второй.
— Тот самый Шеклис, который младший сын барона, — хохотнул первый.
Этого я и боялся. Элиан слишком легко даются занятия первого курса. Как мне удалось выяснить, проблемные у нее только физическая подготовка и дисциплина. Неужели Мэтт решил закрыть на это глаза? Этого допустить нельзя. Если она отправится в карнийское поселение, то вновь подвергнет свою жизнь опасности. Решерш не дремлет, он неустанно следит за девушкой, и там им будет проще всего до нее добраться.
— Отлично, — киваю я. — Сможете помешать Шеклису выровнять баллы? Может, даже поспособствуете их снижению. Он не должен отправиться в эту поездку.
— Конечно, — оба Баркеля расплываются в улыбке. Слишком кровожадной, чтобы не обратить на это внимание.
— Мне стоит говорить, что он не должен пострадать? — произношу твердо. — Он мне еще нужен. Живым и невредимым.
Запал Баркель заметно поугас, но они кивнули. Потом кивнули еще раз и только после этого направились в противоположный конец коридора.
Тяжело
— Можжжет, прощщще договоритьссся с девочкой? Чем вссставлять ей палки в колессса…
Увы, не проще. Элиан слишком ценит свою свободу, относится к ней едва ли не болезненно. И если бы я пришел и сказал бы ей, что лучше ни в какое карнийское поселение ей не ехать, она бы послала меня к черту. И ладно к черту, это путешествие я как-нибудь переживу, она бы задалась вопросом — а зачем ей туда? И точно бы отправилась.
И почему я не мог выбрать себе невесту попроще? Что меня вообще толкнуло избрать одну из рода Зерг?
Впрочем, я знаю, что меня толкнуло и почему.
****
Элиан Зерг
Я сижу за столом, черчу на бумаге и искоса поглядываю на Катрин, устроившуюся клубком у выхода. Не знаю почему, но никак не могу отважиться натянуть кольцо. Понимаю, что этот страх иррационален, но искренне полагаю, что с таким соседством еще предстоит свыкнуться.
В голове вертятся мысли: “Смерть Ника”, “Долги”, “Карни”, “Решерш”… Все это хаотичным сонмом вываливается на бумагу. Я черчу какие-то линии, пытаюсь связать все, что удалось узнать за это время, но кусочки паззла никак не желают вставать в цельную картинку. Словно каждый из них частичка полотен разных художников, а вовсе не одно изображение.
Второй рукой вожу по кулону. Он теплый, но внутри него будто бушует снежный вихрь. Я не знаю, что это значит, раньше такого никогда не было. И спросить не у кого — экземпляр штучный и, в некотором смысле, эксклюзивный. Хорошо помню, как мы их выбирали, как покупали — у какого-то простецкого торговца, продающего разные эксклюзивные штукенции за солидную цену.
Тяжело выдыхаю. На душе будто пауки скребут. Своими мелкими лохматыми лапками вытанцовывают джигу, ехидно насмехаются над моими умственными способностями.
Терпеть не могу чувствовать себя дурой. Ненавижу! Но в последнее время выходит только так. Отвратительное чувство, когда ты знаешь почти все переменные магической формулы, но соединить их в общие чары никак не выходит.
Слышу тихое шипение под ногами, опускаю глаза и… с губ срывается визг.
— Твою налево, Катрин, ну не надо так пугать, — с нотками истерики в голосе замечаю я. Та в ответ лишь призывно шипит. Хочет пообщаться?
Ладно. Была — не была.
Стягиваю кольцо с цепочки и надеваю на палец. Чувствую тепло, исходящее от металла — уж не знаю, платина это или белое золото — но это тепло проникает под кожу и разливается по нутру ласковым бархатом.
— Ты никуда не опазззздываешшшшшшь? — слышу насмешливое, еще толком не успев привыкнуть к странным ощущениям.
Черт! Точно! Занятия же!
А вечером еще и отработка.
Собираюсь в спешке. Надеваю форму, за ней — чары иллюзии, следом хватаю свитки и тетради. Уже хочу выскользнуть из комнаты, как слышу:
— Никого не ззззабыла? — снова этот тон. Уж не знаю, кто у кого учился: Катрин у Гильяма или наоборот, но очень уж похоже.
— Гильям у меня, — тут же самодовольно отмечает Катрин. — Мне куда большшше лет, чем этому мальчишшке.