Иллюзия правды. Туз пик
Шрифт:
– Я ошиблась в этом человеке давно, но после того, что произошло в Мали Иджёш, он перестал для меня существовать навсегда. – София взглянула на Анхеля безжизненным взглядом, потом опустила голову и закрыла глаза. – Прости меня, я совершила необдуманный поступок. Хотя о каком прощении речь, – она уныло улыбнулась и пальцами стерла слезы, – погибло столько людей…
Конечно, она мечтала, чтобы Анхель кинулся к ней, начал утешать, жалеть, подсказал, как дальше с этим жить, но он молча поднялся с кресла и подошел к окну.
Лазар был уверен в себе, готовился к этому дню и считал, что выиграет,
Анхель принялся снимать с себя футболку и слегка поморщился, когда стягивал ее с больного плеча. Обернувшись к Софии, он увидел ее потухший взгляд.
– Я готов, – произнес он и сел на кровать.
Пока София занималась его раной, Анхель наблюдал за ней, чувствуя ее волнение, видел, как трясутся ее пальцы, как тяжело ее дыхание… Он перехватил ее руку, и их взгляды встретились:
– Пообещай, что больше никогда не ослушаешься моих слов.
Рыдания снова вырвались наружу, и она присела рядом. В ответ он обнял ее. Утешал, возможно, даже не желая этого.
– Я обещаю, – кивала София, понимая, чего будет стоить ей это обещание. Не в ее характере сидеть сложа руки, но ее действия привели к необратимым последствиям.
– Запомни, – Анхель заглянул в ее глаза, держа за плечи, – они нашли бы другой путь, но в итоге сделали бы то же самое. Разница лишь в том, что они хотят уничтожить нас изнутри и начали с моей семьи. Я не глуп, и ты можешь быть спокойна, правда о твоем поступке не выйдет за пределы этой комнаты. А Йон… Он не имеет привычки болтать. Даже о таком страшном. Если я понимаю, чего добиваются Лазар и Иво, то некоторые цыгане могут не понять и…
Анхель не договорил, встал с кровати, взял из шкафа чистую футболку и принялся ее надевать. А София осталась сидеть на кровати.
– Дай мне ключи от своей машины.
Услышав такую неожиданную просьбу, она вздрогнула и обернулась. Куда он хочет поехать? По дороге, которую сожгли? С простреленным плечом?
– Я поеду с тобой, если ты хочешь откопать коробку.
– Нет, пока она там, она в безопасности. Я хочу избавиться от этой машины, – он протянул ей ладонь.
– Но, – заволновалась София, – у нас нет других машин…
– Ничего страшного. Машина, которая привела убийц к моим людям, не может стоять в моем дворе.
София вложила в его ладонь брелок с ключом. Если он не желал видеть машину, то закрадывался еще один вопрос: как он смотрел на нее?
– И свой мобильный телефон.
Она подняла на него взгляд, полный непонимания, но, зная, что с Анхелем лучше не спорить, достала из кармана телефон.
– Я куплю тебе другой. – Забрав ключи и телефон, Анхель молча вышел из дома.
Первым делом он позвонил Йону:
– Мне нужна взрывчатка. Достаточно мощная, чтобы разорвать человека на куски.
– Ты спятил! Кого?
– Того, кто причастен ко всему этому.
– Я уже в пути. – Йон отключился.
Анхель сел в красную машину, завел ее, обернулся назад, чтобы выехать из двора, но в стекло постучала София. Она вышла за ним, не желая отпускать его в таком состоянии.
– Анхель, я волнуюсь. – По ее щеками
– Я же сказал, что избавлюсь от этой машины и телефона.
– От меня ты тоже избавишься? – не выдержала она.
Анхель непонимающе уставился на нее. Но, заметив бледность жены и ее потерянный вид, наконец понял, что она чувствует.
Он вышел и прижал Софию к себе. Да, он был зол на нее, но на себя он злился не меньше! Никто даже понятия не имеет, как тяжело ему сейчас. Его никто не пожалеет, потому что он не имеет права показывать слабость.
– Я сказал, чтобы ты не переживала, сейчас уже бессмысленно плакать. – Он поцеловал ее в волосы, которые пахли гарью и ее духами. – От тебя я никогда не избавлюсь, запомни это на всю жизнь. Ты проведешь ее со мной.
После этих слов им обоим стало легче. Но если Софию успокоили его слова, она расслабилась, помахала ему на прощание, то для Анхеля эти слова стали призывом к действию. Он будет защищать свою семью любыми способами.
Красный «Фольксваген» выехал со двора и чуть не столкнулся с джипом Йона. Анхель махнул рукой, чтобы тот ехал следом.
Это все, что увидела София. Когда машины скрылись, она присела на ступеньку крыльца. Чьи-то руки накрыли ее плечи.
– Что-то произошло, – сделала вывод Ясмин, присев рядом. – Ты много плачешь, а Анхель нервничает. За последние дни много всего случилось, столько бед не было еще никогда… Бывало всякое, но не такое. Мой брат никогда не был при смерти, а деревню не поджигали. Твой мир тебя не отпускает, ведь так?
Ясмин взглянула пронзительным взглядом на невестку, и София отвела глаза. У нее не было слов. В каком-то смысле Ясмин права.
– Запомни одно, – цыганка прижала девушку к себе и улыбнулась, – мы, Бахти, своих не отдаем. Пойдем в дом, умоемся, смоем с себя весь негатив и зло того мира, поможем бабушке с готовкой и сделаем вид, что ничего не было. Мы, цыгане, никогда не грустим и всегда находим повод для улыбки.
Сложно было не улыбнуться в ответ. Ясмин была такой чистой, лучезарной. София прижалась к ней сильнее и закрыла глаза. От цыганки исходила доброта, и на эту секунду девушка забыла все, что произошло за последние два дня.
– Пошли. – Она поднялась и протянула руку Ясмин. – А где мой брат?
– Он пошел устраиваться в своей новой комнате, теперь будет жить с нами. В его доме живет тот араб. – Ясмин кивнула в сторону дома Милоша и нахмурилась: – А где Роза?
София пожала плечами и открыла дверь. Так хотелось, чтобы все было как прежде: все они за одним столом, едят, разговаривают, смеются. Подумав о еде, она поняла, что ничего не ела уже давно, и в животе заурчало.
Когда София зашла в дом, в нос ударил запах свежей выпечки. Голова закружилась, в глазах потемнело. Она схватилась за спинку ближайшего стула, чтобы устоять на ногах. Пока Ясмин заходила в дом, София сделала вид, что прекрасно себя чувствует, села за стол и рукой подперла подбородок. Вдруг ее резко бросило в пот, стало дурно. Слишком много испытаний свалилось на нее. Она сейчас переживала за состояние Анхеля, физическое и моральное, за его отношение к ней, за свои деяния, за то, что дала провести себя Иво. За последнее София и вовсе себя ненавидела.