Иллюзия пустоты
Шрифт:
– Что ты сделал для меня?
Джастин подошел к кровати и попытался разглядеть силуэт. Тот растворился в темноте.
– Ты всю жизнь делаешь и ищешь не то и не там. Всю свою паршивую, никчемную жизнь. Ты не можешь в этой жизни ничего, – раздался голос за спиной.
– Что тебе нужно, ты кто? – нервно крикнул Джастин.
– Я всегда говорил, что ты погубишь всех, кто с тобой будет рядом, кто волею судьбы свяжется с тобой, всегда, погубиш-ш-ш!
Джастин резко обернулся. Пустая и темная камера, больше ничего. Сев на кровать и схватившись за волосы руками, Джастин стал покачиваться вперед и назад.
– Вспоминай, Джастин, вспоминай, – шептал голос.
– Что я должен вспомнить? – еле шевеля губами, произнес он.
– То, что никогда не забудешь! То, что забыть нельзя!
Рука на плече напряглась и легкими толчками стала трясти его.
– Что? – отмахнувшись и вскочив с кровати, пробормотал Джастин.
– Нужно идти на допрос, – ответил помощник шерифа.
– Я спал?
– Похоже, что да.
– Значит, все сон, простой сон, – вздохнув, произнес Джастин.
– К сожалению, наяву и я тебя не обрадую. Ночью скончалась секретарь миссис Дори. Еще все улики говорят о том, что это ты причастен к исчезновению своей дочери, – застегивая наручники на руках Джастина, сказал помощник шерифа.
– Что? Нет! Нет! – замотал головой Джастин.
Помощник вывел его из камеры и проводил до кабинета шерифа. Заведя его в кабинет, где шериф сидел за компьютером и стучал по клавиатуре, помощник посадил Джастина за стол напротив шерифа и пристегнул наручники к специальному металлическому кольцу на столе.
Шериф, не отводя глаз от компьютера, продолжал печатать на клавиатуре молча еще минут пять, потом резко остановился, встал и подошел к большому копировальному устройству. Устройство загудело и стало распечатывать листы. После того, как устройство перестало гудеть, шериф собрал листки в большую стопку и протянул их Джастину.
– Ознакомьтесь и подпишите.
Джастин взял стопку бумаги, положил на стол и стал читать:
– Я, Джастин Джонсон, 21.08.2018 года рождения… Признаю себя виновным в убийстве Кэтти Джонсон, Рианны Джонсон, Дэвида Джонса, Брэда Джонса. А также Джона… Марты… Эшли… Вилсона… Фреда… – потянулся нескончаемый список имен.
– Что это? Бред! Что я должен подписать? Что это такое? Я никого ни убивал? Нет! Нет! – вскочив со стула, глядя на шерифа и его помощника, кричал он.
– Пришло время, Джастин! Время вспоминать, – сказал шериф.
Все кругом стало растворяться и улетучиваться, как пыль, сдуваемая ветром. Вместо стен стали прорисовываться обломки, крыша улетела, как сорванная торнадо, Джастин почувствовал, как солнце испепеляюще било в затылок. Стол и наручники растворились, зазвенело в ушах, и Джастин резко упал на спину, поднялась пыль, которая потом медленно стала оседать на нем.
Глава 1
Сквозь веки Джастин ощутил свет, закрыв его рукой, открыл глаза.
– Где это я? – высохшими губами произнес он.
Поднявшись и оглядевшись, Джастин не увидел красивого и уютного городка с вечнозелеными придомовыми лужайками, дополняющими своей зеленью красивые и ухоженные дома с разнообразными растениями в виде деревьев, кустарников и живых изгородей.
Вокруг до самого колыхающегося от жары
Несколько домов вдали стояли, сохранив свой каркас, и издалека напоминали выживших людей после катастрофы – грязные, раненые, идущие и ищущие с надеждой, что найдут выживших, своих родных и близких.
– Что здесь произошло? Где я? – бормотал он.
Выйдя из обломков здания, Джастин увидел лежащую металлическую табличку с выбитой на ней надписью «ШЕРИФ», она была помята и с рваными дырками, как от осколков снарядов.
– Не пойму, вчера меня привезли. О нет! Я же потерял Кэтти. Где ты, моя девочка? – и хотел заплакать. Организм упорно не давал слезам выхода. Боль от потери дополняла и даже перебивала жажду. Голова кружилась, зной выжигал на его лице красные вздувшиеся пузыри. – Надо найти воды.
Он побрел по разрушенной улице. Ни одного целого дома, в асфальте местами были гигантские воронки, которые можно было обойти только через развалины домов.
– Как я мог выжить здесь? А моя семья, где она? – остановившись и осознав еще более сильную боль утраты. – Нет! Нет! Этого не может быть! Нет! —перелезая через очередной обломок стены, кричал Джастин.
– Надо найти свой дом, где жена и дети.
Он шел и чувствовал, как окружающие развалины кричат всем своим видом о безысходности того, что здесь больше нет жизни, никакой, нет ни деревьев, ни травы, в небе нет птиц, и даже ветерка нет, только палящее солнце и пыль, поднимающаяся при каждом шаге.
– Там дома нет. Там нет твоей семьи. Как найти живых, когда все вокруг мертво, – бормотал он.
Дойдя до своей улицы, Джастин долго не мог понять, где его дом, ведь везде были одни развалины, кучи строительного мусора, а не дома.
– Но нет, вот и моя куча. Куча строительного мусора, которая когда-то была домом, – с иронией сказал Джастин. – Это неправда! Это не может быть правдой, – усмехнулся он, – это бред. Это нервный срыв. Я уже, наверное, в психбольнице, там мне сделали успокаивающий укол, и я сейчас лежу на кровати и вижу галлюцинации. – От этих мыслей ему стало легче.
– Пойду, посмотрю, что в руинах моего дома, может, найду запонку, которая завалилась за плинтус, – улыбаясь, не замечая боли от растрескавшихся губ, сказал себе Джастин.
Подойдя к разрушенному зданию, он заглянул внутрь – одна стена обвалилась, крыша съехала набок. Но, на удивление, лестница на второй этаж была цела. Зайдя внутрь, он поднялся по лестнице. Перекрытие на втором этаже было целым только в комнате Джастина и Рианны.
– Вот наша спальня, – сказал себе Джастин, и под ногами хрустнуло стекло. Опустив глаза, он увидел разбитую рамку, внутри фотографию, она местами выгорела, отсутствовал верхний правый край. Подняв и отряхнув ее от пыли, Джастин посмотрел на фото. На ней – блондинка с нежными голубыми глазами, с милой улыбкой, сидящая на кровати, на ее шее сидела девочка семи лет с косичками по бокам, она, ухватившись за голову женщины, чтобы не упасть, смеялась. Позади нее прыгают по кровати двое, один взрослый мальчик, лет десяти, и второй помладше, его лица не видно из-за оторванного угла у фотографии. В зеркале с человеческий рост было четкое отражение мужчины, его лицо закрывал фотоаппарат.