Иллюзия смерти
Шрифт:
— Перестаньте пороть чушь. Каждый предмет имеет свою цену. Она не может колебаться от желания приобрести его.
— Мы оговаривали цену. Три тысячи евро.
— Я дам вам две, — пообещал неизвестный.
— Всего хорошего, — ответил курьер, и до меня донеслось клацанье дверной ручки.
— Подождите! — Я услышал, как по полу суетливо застучали тапочки. — Это всего лишь торг.
— Мы не на базаре.
— Но и не в магазине, да? Деловые люди всегда обсуждают цену.
— Мы обсудили ее по электронной почте два дня назад. Цена —
— Хорошо. Сейчас…
Я на секунду зажмурился от света, вспыхнувшего наверху.
Кафель до потолка, ванна в углу. Шторка полукругом. Унитаз в другом углу. Шкафчик для полотенец. Раковина-стойка с золотым краном. Все это я рассмотрел за десятую долю секунды.
Твою мать!.. Ванна!
Не раздумывая и секунды, я запрыгнул в нее и остановил колыхание шторки в тот момент, когда дверь открылась. Я стоял посреди ванны и старался дышать через раз.
— Вот деньги, — донеслось до меня из коридора. — Все?
— Все. Я хочу, чтобы вы забыли обо мне.
Теперь я слышал хорошо — хозяин вошел в ванную.
Огромная рука с перстеньком на мизинце втиснулась между стеной и шторкой и раскрутила кран. С потолка на меня обрушился ледяной водопад.
— Что? — спросил хозяин, и рука с растопыренными пальцами замерла над смесителем.
— Я сказал, что теперь вы должны обо мне забыть. Это был разовый заказ.
— Вы мне не доверяете?
— А почему я должен это делать — доверять? Вы же мне не доверяете, не так ли?
Рука взялась за второй кран, и пальцы, цокая перстнем, открутили его почти до отказа.
На мою голову обрушился почти кипяток. Но хозяин закрутил кран наполовину и вовремя отдернул руку.
Теперь передо мной появилась ладонь. Мой клиент пробовал температуру воды. Убедившись в том, что не замерзнет и не ошпарится, он поправил шторку, чтобы вода не прыскала на кафель.
Сплевывая воду, стекавшую в рот, я ждал, пока курьер уйдет. Он — не моя забота. Его накроет другой человек. Не в этом городе.
Дверь хлопнула.
Клацнул замок ванной комнаты.
— Проходи, проходи, моя хорошая…
Я ковырялся языком в зубах и раздумывал, как сделать работу так, чтобы это не видела девочка.
— Какая ты красивая. И платьице у тебя нарядное. Как тебя зовут, малышка?
— Таня, — услышал я голос девочки.
— Ах, какое хорошее имя! Таня! Тебе сколько лет, Танечка?
— Скоро будет восемь.
Я никак не могу к этому привыкнуть. Двадцать лет занимаюсь этим, а не выходит. Не укладывается в голове. Когда суровая реальность впихивает в мою голову правила жизни таких вот людей, этому все время мешают какие-то выступы. Наверное, больше меня ничто так не будоражит. Уже не удивляет, а выворачивает.
— Да ты уже почти взрослая! — то ли восхитился, то ли огорчился хозяин. — А где Танечка живет?
Я стоял в метре от него. Нас разделяли тонкая светонепроницаемая пленка и пятнадцать лет поисков.
Я слышал каждый звук, доносившийся через шторку, и шевелил пальцами ног.
— В другом городе.
— В другом городе? — Я услышал смех. — Ой, как далеко. Танечка, раздевайся. Вот сюда можешь платьице сложить, носочки. А потом мы пойдем мыться.
— Я не хочу мыться.
«Может, мне помыться? — подумал я. — Шампунь — вот он. Чего зря обливаться-то?»
— Нет, Танечка пойдет мыться. Вместе с дядей, да?
— Нет, я не пойду.
— Пойдешь, маленькая сучка. Я за тебя три штуки евро заплатил. Сперва мы помоемся, а потом поиграем в больного и врача. У меня вот тут болит…
Я откинул шторку и шагнул из ванны на пол.
— Где у тебя болит?
Девочка не удивилась. Это было бы странно. Ведь в этой квартире все и без меня непонятно. Удивился хозяин, когда из его ванны, как Черномор из моря-океана, вышел мужик в плаще.
Снизу, без размаха, но очень сильно и резко я ударил хозяина ладонью в горло. Огромный, килограммов в сто двадцать весом убийца схватился за горло и попятился назад.
— Здесь больно? — не повышая голоса, вежливо спросил я. — Сейчас дядя тебя вылечит. Танечка, выйди, пожалуйста, за дверь.
Хозяин поднимался, остервенело хрипя. Я качал головой и стоял перед ним, уперев кулаки в бока.
— Как долго я тебя искал. Однако с кем промашки не бывает, верно? — Я резко ударил громилу ногой в грудь.
Тот снова рухнул, и от его падения качнулось мое изображение в зеркале.
— Долбаный педофил. Вспомни семьдесят девятый год. Цыгане, мальчики — не забыл?
Я врезал ему ногой по лицу. Вместе с брызгами воды белоснежный кафель покрылся кровавым крапом.
— Но я знаю, ты и не забывал. Ведь это было только начало. Ты лишь входил во вкус.
Он вскочил, ринулся вперед как медведь и ударил меня головой в грудь. Несмотря на готовность к чему угодно, я потерял равновесие и полетел спиной, прямо как манекен из витрины, в которую врубилась машина. Я наклонил голову, чтобы не удариться затылком, ушел в сторону и встретил хозяина правой. Удар получился не сильным, но я на это и не рассчитывал. Кулак въехал в нос хозяина квартиры, вмял его и свернул в сторону. Прыгая как на ринге, я выбрался из угла и занял центр ванной комнаты.
Из сломанного носа убийцы ручьем лилась кровь. В этом теле ее было много. Теперь она вся торопилась наружу, смешивалась с водой, брызжущей из душа, и собиралась в узкий ручеек, чтобы сбежать от хозяина в сливное отверстие на полу.
— Убью, шакал!.. — фыркая красными пузырями, прорычал он и выдернул рукой ящик из стойки под раковиной.
Я увидел два десятка медицинских инструментов, от скальпеля невероятных размеров до пилы и клещей, и понял, что пора заканчивать.
— Сколько девочек ты здесь порезал, плохой мальчик? — процедил я, глядя исподлобья и опуская руку в карман плаща.