Иллюзия вечности

Медведев Роман

Я продолжал идти по звуку, не угадывая направление, а чётко следуя выбранному направлению. По мере продвижения вперёд, звук в голове усиливался. Бой колокола не был ни навязчивым, ни приятным, он просто существовал как нечто должное во мне, и я безропотно следовал к неведомой цели.

Брошенная деревня осталась за спиной, и дорога уходила вниз. Я, не колеблясь ни секунды, начал спускаться в глубокий обрыв. Сверху не было заметно, насколько он велик. Все закрывал простиравшийся под ногами густой туман, словно мягкое газовое покрывало плотного серого цвета. Сперва в тумане исчезли мои ноги, за ними живот, и вот я весь окунулся в него с головой.

Звук набата стал несколько глуше. Я шёл, не обращая внимания на то, что не видел ничего впереди себя на расстоянии более полуметра. А звук становился всё громче и громче.

Что-то невидимое с тонким писком начало кружиться вокруг моей головы. Было похоже, что ко мне приклеился кортеж диковинных насекомых. Однако, вовсе не доставлявших беспокойства.

Прошла, наверно, вечность, покуда я вышел из тумана прямо к подножью странного сооружения. Передо мной стояло огромное здание. Осмотрев его, я увидел колокол, висящим у земли под аркой.

Сооружение напоминало необычный собор в мрачном готическом стиле. Стены из серого камня, местами с зеленоватым оттенком, будто покрытые мхом. Величественные пролеты окон, зиявшие чернотой, как раскрытые рты. Деревянные, чёрные от времени, перекрытия и лестничные пролёты.

Имея пять острых верхушек, здание возвышалось метров на пятьдесят от земли. Задрав голову, я смотрел вверх. Возможно, это было просто оптическим обманом, но мне показалось, что с каждым ударом колокола, пять остроконечных верхушек вздрагивали и чуть наклонялись друг к другу. Затем они расходились и вновь сближались при ударе. Как камертон в виде лепестков тюльпана.

Я смотрел, вслушиваясь в звон колокола, покуда он не слился у меня в голове в монотонный звук, и тогда услышал его по-настоящему. Вначале неразборчиво, но постепенно всё более и более внятно я различил, что звук в моей голове не был просто монотонным гулом. Это были слова. Непрестанно повторяющиеся и от этого сливающиеся в единое целое, но всё же слова. А именно два слова: «УХОДИ ОТСЮДА».

Уходиотсюдауходиотсюдауходиотсюдауходиотсюда… Как только я начал вслушиваться в эту речь, голову начало сдавливать в висках. Все громче и громче слова резали моё нутро. Голова пульсировала изнутри, отдавая в переносицу и глаза. Я закрыл уши руками, но это ничего не дало – звук был во мне.

Я будто то бы перешёл в другое измерение мироздания. И неведомая сила пыталась смять меня как лист бумаги. До того всё внутри съёживалось.

Не в силах этого больше терпеть, я развернулся и побежал обратно в туман. Спотыкаясь и падая, вслепую взбирался на холм. К звуку в голове добавился писк чёртовых насекомых, снующих теперь у меня перед лицом. Они впивались иглами в кожу лица и рук. Безжалостно атакуя со всех сторон. Не видя ничего впереди, я наугад стал размахивать руками в попытке отогнать их подальше, но это не давало никакого результата. Я только чаще стал падать на землю, ранясь о короткие сухие травинки.

Я карабкался вверх изо всех сил. Звук становился тише, но не настолько, чтобы стало легче. В проклятом тумане я ни черта не видел и не представлял – сколько же ещё до верха. Вскоре силы стали покидать меня. Отчаянье полностью охватило разум. Надежда когда-нибудь выбраться из этого ада стремительно растворялась в окружающем тумане. И вот, когда, сдавшись, я упал на землю и позвал в избавление от мук смерть… я проснулся.

9 Встречи. Сашина сестра. Ольга и её мать. Первая

стычка

Я проснулся полностью разбитым. Тело ломило. В медиальной области позвоночника возник блок, мешающий нормальному движению. Да и вовсе не было сил ни подняться, ни даже пошевелить руками. Из окна в комнату струился солнечный свет. Я застонал от обиды на своё мучительное состояние.

Мгновение назад бывшие чёткими, очертания сна расползались при свете дня, как лёд у огня. Я дал себе твёрдое обещание никогда больше не пить столько спиртного на ночь.

Провалявшись в кровати с полчаса, я смог подняться, чтобы немного походить. Ходьба традиционно помогала сосредоточиться. Я подошёл к окну и, распахнув его, высунулся наружу. Воздух показался идеальным. Исчез смог выхлопных газов и табака. В тишине, крайне редко нарушаемой каким-нибудь звуком, я наслаждался очередным днем. И реальность откликалась ощущениями, подтверждая, что я ещё жив. Я был цел, невредим и искренне полагал, что имею право смотреть в будущее с оптимизмом.

Электричество отключили уже с утра. Я взглянул на потухшую лампочку на корпусе автоответчика. Как много шума из ничего. Увы, не редкий случай. Вспомнил о соседе из своего родного подъезда. Неумело, но искренне, наскоро соорудил молитву в его здравие.

Освежившись в душе при свете найденной свечи, я растолкал друга. Подкрепившись, мы согласовали планы. Первым делом решено было отправиться к родственникам Саши. Затем, я настоял, чтобы мы вместе отвезли продуктов моему соседу. И только после всего этого я намеревался отправиться к Ольге. Сама она не выходила на контакт. Что позволяло, как я думал, задать ей воочию, волнующий меня вопрос: нужен ли я ей вообще?

Во время нашего с Сашей разговора я ни разу не упомянул о своем сне. Мне показалось, он что-то значил. Раньше я вовсе не придавал значения снам. Хотя таких как сейчас, наверное, и не снилось никогда. Но тут уже поневоле заинтересуешься. И, следует сказать, что мой друг был абсолютно не мнительным человеком. Этаким агностиком. Поэтому для него мои сны – совершенно пустая информация.

Пройдя с километр от дома, мы встретили мужчину, волочившего по земле какой-то тяжелый тюк, упакованный в целлофан.

– Ребята, помогите погрузить в машину это… – он замялся, заглядывая мне в лицо.

– Конечно. Подождите, – я постарался избавить его от объяснений. Мы поняли и без слов, что это за мешок, поэтому, подхватив его за концы с двух сторон, понесли к машине.

Мешок был тяжел. Целлофан противно скользил в ладонях, и приходилось напрягать все мышцы, чтобы не выронить его. Доковыляв до машины, мы осторожно запихнули мешок на заднее сиденье.

– Куда вы его? – Сашка старался не смотреть в измождённые глаза мужчины.

– Отвезу на Троекуровское кладбище. Там её мать лежит. Похороню по-человечески. Иначе не смогу дальше жить, – голос незнакомца дрожал.

– Одному с этим не справиться. Вам помочь?

– Спасибо парни, но я должен сделать это сам. Так мне будет легче. Спасибо, – шершавой мозолистой ладонью он пожал нам руки и забрался в машину.

– Удачи вам, – мы попрощались с человеком и помахали вслед удаляющемуся автомобилю.

Какое-то время мы шли молча, погрузившись в размышления.

– Моих без меня похоронили, – Сашка, нахмурив лоб, говорил на ходу, – дядя Женя рассказывал. В той больнице так предложили, ну… я и согласился. Не могу я видеть их мёртвыми. Не могу, – он остановился и посмотрел на меня.