Иллюзорная удача
Шрифт:
— Я предпочел бы, чтобы вы рассказали мне об этом, — ответил Мейсон.
— Это будет выглядеть довольно грубо.
— Мисс Стрит и я сталкивались с грубостями и до этого, — заметил Мейсон.
— Я знаю, что грубый подход довольно безвкусен.
— До сих пор ваш рассказ велся очень артистично, — сказал Мейсон. — Поэтому вторая часть его должна уравновесить первую.
Гидеон вздохнул:
— Если нужно переходить к железной логике, я готов. Видите, правительство наконец освободило меня, продержав в тюрьме ни минутой меньше
Следя за Гидеоном, Мейсон ничего не сказал.
— Сразу после суда, — продолжал Гидеон, — мне сообщили, что, если я передам властям сорок семь тысяч долларов, приговор будет более мягким. После вынесения приговора мне вновь дали понять, что у меня появятся хорошие шансы освободиться под залог, если я передам сорок семь тысяч долларов.
— И ни одно из этих предложений вы не приняли?
— Нет.
— Почему?
— Потому, — сказал Гидеон, — что я не знаю, где находятся эти сорок семь тысяч долларов. Я не мог их передать, если бы даже хотел это сделать.
— Поскольку вас освободили, — заметил Мейсон, — правительство, очевидно, потеряло к вам интерес.
— Вы шутите? — ответил Гидеон. — Сейчас, когда я на свободе, кровожадные гончие псы правительства идут по моему следу в надежде, что я приведу их к деньгам. Они хотят посмеяться последними, когда деньги будут в их руках. Фактически они говорят: «Ты не можешь побороть закон, Гидеон. Ты просидел в тюрьме много больше положенного, поэтому пожелаешь воспользоваться этими сорока семью тысячами долларов, когда выйдешь на свободу. Ты отсидел свой срок, мы получили свои деньги. Ха-ха-ха».
— Они преследуют вас? — спросил Мейсон.
— Конечно.
— Они следовали за вами и сюда?
— Да.
— Ясно, — сказал Мейсон, хмурясь.
— Понятно, почему вы хмуритесь, — сказал улыбаясь Гидеон. — Я пытаюсь преподнести вам свое дело вежливо, в хорошей упаковке, мистер Мейсон, даже если суть его будет довольно груба.
Видите ли, власти считают, что с мошенником можно и нужно обращаться как с человеком низшей категории. Когда правительство выставляет за таким человеком наблюдение, его действия бывают довольно наивными. В данном случае было организовано грубое наружное наблюдение.
— Грубое наружное наблюдение?
— С вашим опытом в криминальной области вы, конечно, понимаете, что это означает, — сказал Гидеон. — Суть грубого наружного наблюдения видна из названия. Это такое наблюдение, которое человек обязательно обнаружит. Если ваш секретарь сейчас откроет дверь в коридор, я думаю, она увидит человека из этой команды, стоящего в углу. При открытой двери он, очевидно, занервничает. Затем повернется и уйдет в дальний конец коридора, будет разглядывать там вывески на дверях, делая вид, что разыскивает какое-то учреждение.
— Это и есть грубое наружное наблюдение?
— Вот именно, — ответил Гидеон.
— Мне кажется, используя такую грубую тактику, власти вряд ли чего добьются.
— Наоборот, они могут
Гидеон замолчал, следя за выражением лица Мейсона сквозь сигаретный дым. Его полузакрытые глаза внимательно изучали адвоката.
Спустя некоторое время он продолжил изложение мысли:
— После этого вступает в дело квалифицированное наблюдение. Оно всегда где-то позади, в тени. Я не видел его, да и не должен был видеть. Освободившись от грубого наблюдения, я, например, должен был бы с облегчением вздохнуть, поселиться в маленьком мотеле под вымышленным именем, затем глубокой ночью переехать в другой мотель или в меблированные комнаты, а затем, убедившись, что наблюдатели не висят у меня на хвосте, откопать эти сорок семь тысяч долларов. Во всяком случае, так думает эта правительственная служба.
— И затем они внезапно хватают вас?
— Да, конечно. Квалифицированное наружное наблюдение не будет покидать меня ни на минуту.
— Можно освободиться от него? — спросил Мейсон.
— Можно, хотя довольно трудно. Такая возможность есть. Это требует времени и определенной суммы денег. Честно говоря, мистер Мейсон, у меня есть время, но нет денег.
— Понимаю.
— Я считал, что вы можете исправить это положение.
— Каким образом?
— Мне кажется, что мистер Уоррен не откажется сделать определенный вклад в мое перевоспитание.
— Вы полагаете, что мистер Уоррен — мой клиент?
— Я думаю, что вы его друг, иначе не появились бы на ужине прошлым вечером. Я также думаю, что ваше присутствие в этом узком кругу близких друзей было не без особого значения. Я полагаю, что у вас имелись официальные контакты с некоторыми из присутствовавших гостей, явно заинтересованных в этом. Но я не вижу причин ломать себе голову по поводу вопроса, который, по моему мнению, является совершенно очевидным. Суть его состоит в том, что мистер Уоррен примет любое ваше предложение, целью которого является не допустить обнародования прошлого его жены. Ведь общество безжалостно.
— Вы угрожаете...
Гидеон поднял руки:
— Нет, что вы, мистер Мейсон. Что вы!
— Очевидно, я неправильно понял вас, — подчеркнул Мейсон.
— Конечно. Суть вопроса, мистер Мейсон, в следующем. За каждым моим шагом следит правительственная служба. Мой приход сюда, несомненно, вызовет у нее массу вопросов. Зачем я здесь? Какое отношение я имею к вам или вы ко мне? Моя корреспонденция все эти годы была на контроле. Связей с вами я не поддерживал. Я вам не писал и от вас ничего не получал. Поэтому власти могут прийти к выводу, что вы, очевидно, представляете человека, у которого находятся эти сорок семь тысяч долларов, и я пришел к вам с намерением заключить сделку.