Илья-богатырь
Шрифт:
А встанет Илья – медведь медведем. Даже ходит раскачиваясь, как хозяин леса.
На распаренное тело свое надевал Илья посконную белую рубаху и узкие порты, как принято у славян. Но далее наряд его был воинским, здешним местам непривычным. Поверх сподней рубахи надевали отроки на Илью стеганый (вымоченный в соли и потому колом стоявший) тегилей, как это делали болгары и хазары. На ноги – сапоги
Но на тот случай надевал Илья поверх кольчуги панцирь кованый, спереди и сзади от любого удара защищавший…
Голову покрывал черным клобуком, а как к бою готовился, вместо клобука надевал войлочную тафью с наушниками да шлем островерхий с назатыльником да с кольчугою, на шею свисавшею. Опускал стрелку, чтобы переносицу от меча защитить, а к передней части шлема крепил личину – навовсе в железо закованным оказывался. И перчатки у него были либо кольчужные, либо кожаные с металлическими бляшками. А чтобы не сомлеть в железном доспехе, набрасывал на плечи плащ легкой ткани заморской, с Востока дальнего ввезенный, как лазурь на солнце игравший. Отроки помогали Илье сесть в седло, так тяжел он был. Громадный конь его, с черною, чуть не до земли гривою, и тот приседал от тяжести всадника. Но когда со своей страшной тяжестью поднимался Бурушка в галоп, казалось, любую стену пробьет широкою своей грудью.
Удивляло Солового и то, что каждую свободную минуту, когда кони отдыхали или паслись, Илья обучал отроков, бился с ними и на кулачки, и на мечах, и на копьях. И каждый из его немногочисленной челяди превосходил всех известных Одихмантьевичу воинов. И каков же был Илья, если взять они его всем скопом не могли, а он ратился с ними не более чем в четверть силы, как с ребятами не то со щенками играючи. И при такой силе и тяжести был Илья резов и верток. Стрелы на лету хватал, а нож засапожный метал, как природный меря, – на полста шагов в денежку.
Присматривался, через пламя костра вечернего, и карачаровец Илья к пленнику своему, и хоть говорили они мало, а все друг про друга понимали.
Понимал
Стал Одихмантьевич рабов-челядинов для хазар и для варягов по окрестным селищам имать, из славянских поселений, болгарских, а более всего вятичей, что селились по землям муромским; да и своим корнем, мерянским да муромским, не побрезговал.
Рабов покупали и варяги и хазары. Везли их на юг в страны полуденные. Сказывали, самый большой рынок рабов в Итиле – столице хазарской, через которую и морские и караванные пути во все страны света пролегали, по Великому пути из Кордовы испанской в Пекин. Из Гардарики – страны русов, из Скандзы – в Багдад… На этот рынок свозили пленников со всей земли: от гор Уральских, из земли гузов, из племен печенегов, но более всего от языков славянских – вятичей с Оки и Волги, из земель кагана киевского. В старые времена торговали рабами только купцы из Хазарии, но потом торговлю эту частью перехватили у них варяги-русы. Те, что на ладьях своих по всем морям плавали. От моря темного студеного до моря чермного теплого, что до самого Царьграда катит волны свои.
Однако и хазарских купцов, и русов было мало, налетали они дружинами небольшими и более скупали рабов у местных князей, чем сами ловили. Могли хазары на непокорных и большое войско привести. Одихмантьевич видал их не единожды. Были в тех войсках хазары разные: хазары белые и хазары черные, хазары-иудеи и хазары-тюрки, были и все народы в Хазарском каганате, дань Итилю платившие: и болгары, и печенеги, и вовсе незнаемые ясы, буртасы и даже неизвестно откуда приведенные готы черноморские, а уж мелких родов – не счесть… Как таким не покориться да не платить дани?
Конец ознакомительного фрагмента.