Илья Ильф, Евгений Петров. Книга 2
Шрифт:
Однако ничего этого не последовало. Окна домов, заложенные от воров ставнями, и не думали раскрываться!.. Милиции тоже не было видно.
— Что за черт! — бормотал тов. Г., беспорядочно паля в воздух. — Что же теперь делать? Куда я их поведу? Да они и не пойдут за мной. Ну и дела!
И, выпустив в воздух последний патрон, тов. Г. повернул домой. В это время прошел первый электропоезд. К станции сбегались служащие, размахивая портфелями. Но никто не обращал внимания на голого человека в трусиках,
— Где милиция? — спросил он.
— Милиция откроется в девять часов, — ответила какая-то заспанная женщина.
— Но ведь воры никогда не грабят именно с девяти часов! — раздраженно заметил тов. Г. и пошел домой. В трусиках. С револьвером в руках.
Эта весьма обыкновенная история так ничем и не кончилась. Для того чтобы подать заявление, пришлось ехать за две станции, в Пушкино. Вечером оттуда приехал милиционер, покачал головой и на слова тов. Г., что воры оставили следы и оттиски пальцев, только усмехнулся.
Эту историю мы изложили не для того, чтобы побаловать читателя уголовщиной. Обращаемся мы прямо в управление милиции.
Известно ли вам, товарищи, что под Москвой отдыхающие рабочие почти что беззащитны от воров? В дачных местностях развито чудовищное хулиганство. На станционных площадках хулиганы чувствуют себя как рыбы в воде. Они пристают к женщинам, избивают мужчин. Валяются на перроне пьяные, в собственной блевотине. Они положительно мешают жить отдыхающим. По ночам дачные поселки оглашаются криками избиваемых и обокраденных.
Ни милиция, ни поселковый совет не принимают никаких мер, чтобы прекратить это подмосковное хулиганство. На бумаге-то у них, вероятно, все обстоит благополучно. Есть, наверное, и общество содействия милиции, и кражи аккуратно регистрируются. А на деле…
Впрочем, если какой-либо ответственный и уважаемый товарищ из управления милиции пожелает ознакомиться с фактами, пусть проедет вечерком по станционным платформам. Мы, правда, не можем поручиться за его сохранность, но увидит он много интересного.
Несколько мыслей по поводу
палок, марок и др
Простая штука — палка.
А сколько осторожности, ума и таланта нужно, чтобы научиться подобающему обращению с этим весьма несложным деревянным предметом.
Палка — это…
Впрочем, палку мы до поры до времени оставим и обратимся к некоей почтово-железнодорожной теме, которая, смеем вас уведомить, имеет к вышеупомянутой палке кое-какое отношение.
Итак, на почтово-железнодорожную тему.
Товарищ Имярек явился
Перспективы были так приятны, что он даже замурлыкал песенку. На Казанском вокзале, в помещении, отведенном для пассажиров пригородного следования, товарищ Имярек купил билет до Быкова и собрался было уже выйти на перрон, но вдруг вспомнил, что ему нужно отправить срочное письмо в Ташкент.
«Хорошо, что вспомнил. Купить марку — минутное дело. А опустить письмо можно будет прямо в вагон ташкентского поезда. Он, кстати, уходит через час».
В газетном киоске марок не оказалось.
— Вы пойдите в почтовое отделение при вокзале, — посоветовали ему. Не подозревая, какая гроза движется ему навстречу, Имярек направился к пассажирскому залу.
— Нельзя, — сказал контролер, загораживая вход в зал могучей грудью.
— Вы даже не знаете, что я хочу делать, а уже говорите нельзя, — усмехнулся Имярек.
— Все равно, нельзя.
— Что нельзя?
— Идти в зал нельзя. В следующую дверь.
Имярек пожал плечами и подошел к следующей двери.
— Нельзя, — сухо заметил контролер № 2.
— Но мне марку…
— Ничего не знаю. Идите, гражданин, через служебный ход.
— Но ведь я не железнодорожник. Меня не пустят.
— Объясните начальству.
Объяснение с начальством носило короткий, но бурный характер. Имярек отступил на заранее заготовленные позиции, вытирая пот.
Перед его носом блеснула новая дверь.
— Можно?
— Можно! Ваш билет!
— Ф-фу… Слава богу… то есть Энкапээсу. Пожалуйста!
— Что же вы мне даете, гражданин? — загремел контролер, глядя на Имярека таким взглядом, каким смотрят обычно на неисправимых карманников-рецидивистов. — Вы мне даете билет пригородного, а мне нужно дальнего следования.
— А если у меня н-нет э-этого следования?
— Тогда нельзя.
Сейчас же за мощной цепью контролеров Имярек увидел вожделенное почтовое отделение. Вокруг было пусто. В окошечке зевала конторщица.
— Умоляю, — забормотал Имярек, — на одну секундочку. Я только куплю десятикопеечную марку. Даю вам слово честного человека, что за время моего краткосрочного пребывания внутри вокзала я никого не обижу, никого не убью и даже не сделаю попытки утащить чемоданы граждан пассажиров дальнего следования.
— Купите билет на Ташкент, тогда и идите на здоровьечко, — сжалился контролер, — покупайте свою марку. Мне не жалко.
— Но ведь билет небось сто рублей стоит!
— Да, уж не без того. А вы в Рязань купите. Рубля за четыре. А? Ей-богу. За милую душу пройдете.