Им равных нет
Шрифт:
Воевать так воевать! Лучше русского солдата и офицера этому ремеслу никто в мире не обучен.
– Поддерживаемая артиллерией и штурмовой авиацией, группа «Север» форсирует водную преграду и проникает в равнинные районы Ичкерии, – излагал генерал, прочеркивая по направлению следующего удара карту алой точкой световой указки, весьма похожей на метку лазерного прицела.
Глава 36
Эти слова из знаменитой песни Высоцкого «Черные бушлаты» о легендарных морпехах Великой Отечественной засели и прокручивались в голове Бизона, когда он впитывал план операции. План безумный…
Ник не стал изобретать велосипед. Всем известно – начинать диверсионные акции лучше на рассвете, в час быка – между четырьмя и пятью часами утра. В это время даже самые стойкие часовые находятся в полудремотном состоянии и готовы перепутать реальность и сон. Темнота обеспечивает скрытность выдвижения. А приборы ночного видения дают неоспоримое преимущество перед теми, у кого их нет.
О выходе к объекту была сброшена информация в штаб группировки. Ответ изобиловал достаточно эмоциональными выражениями, не свойственными документам такого плана, и все сводилось к одному – непременно, безоговорочно захватить цель номер один – Абдуллу Меджиева. Живым. Здоровым. Способным давать показания. С центром также по минутам согласовали порядок проведения акции и получили согласие по всем пунктам. Если все получится, как планируется, скоро на турбазе «Знамя Октября» будет весело и светло.
Бизон смотрел на своего командира и видел в нем не то чтобы нерешительность, а какую-то задумчивость. И вдруг ясно понял ход его мыслей.
Ник смотрел на часы. Время начинать. План выдвижения на объект и работы по нему отработан до мелочей. Каждый знает свою задачу – как, что и когда делать.
Да, пора дать импульс на движение вперед. А что дальше? Ник не знал, сколько его ребят поляжет в этой самоубийственной акции. Задача была тяжелая, практически невыполнимая. Группе из пяти человек предстояло разнести вражеский лагерь и взять языков. И уйти с ними… Но Ник славился умением выполнять невыполнимые задачи. Хотя так тяжело не было никогда. И вставал главный вопрос: какой кровью станет оплачена удача? Если она, конечно, и на этот раз улыбнется десантникам…
Это были его бойцы. Его группа, в которой он самым тщательным образом подбирал каждого. С кем из них он сможет перекинуться словом завтра, а кого проводит прощальный салют? Суждено ли ему самому увидеть рассвет?
Мысли недолго занимали сознание майора. Есть боевая задача. И она будет выполнена, как бы высока ни была цена.
Ник поглядел в сторону Султана, чья фигура во тьме не слишком выделялась из нагромождения камней. Проводник, почуяв взгляд, зябко поежился.
– Убьете? – вдруг низким голосом прохрипел он. Парень боялся. До дрожи, до коликов. Ужас сжимал его тисками.
Он сделал свое дело, вывел десантников на цель. По договору за эту работу
Ник приблизился к Султану, тот съежился еще больше и, казалось, был готов вжаться в скалы.
– Остаток твоей доли, Султан, – Ник протянул проводнику деньги. – И мотай отсюда быстрее. Сейчас здесь будет жарко.
Султан вцепился в деньги мертвой хваткой.
– Все, уходи, – кинул Ник.
Султан закивал и начал пятиться на гранитном пятачке, хорошо скрытом от посторонних глаз.
Моросил дождь – мелкий и противный. Он то обрывался, то начинался вновь, колол лица.
– Ну, – Ник помолчал, потом отрывисто кинул: – Вперед, десант!..
И диверсионная группа скользнула во тьму…
Все! Идет работа! Бизон с Цыганом – на острие удара. У них меньше всего шансов увидеть рассвет. Оба понимали это. Но не задумывались о худшем. Время было только на действие.
Возможно, когда-нибудь эту операцию признают классикой диверсионной борьбы и включат в курсы Военных академий. Но вряд ли Бизон к тому времени сможет описать ее в подробностях. Конечно, если ему еще повезет и он выберется из этого котла живым. Потому что сознание не хранит ненужных частностей. К чему перегружать мозг лишними деталями? Главное сейчас – внутренняя целеустремленность, отрешенное состояние торпеды, нацеленной на врага. И память фиксирует лишь обрывки картин.
Бизон действует как автомат. На рефлексах. На инстинктах. И на вложенной в глубину программе выживания и уничтожения противника…
Картинки, вырванные из жизни. Нарезанная кинопленка. Вот как воспринимает Бизон происходящее…
Шуршание кустов, через которые приходится продираться… Предсмертный всхрип часового, по горлу которого Цыган полоснул ножом, незаметно пробравшись во тьме… Радиомаяки, расставляемые в определенном порядке, где указывал Ник… Радиомины… Хлопки бесшумного оружия и еще одно безжизненное тело часового… Преодоление колючей проволоки… Хруст шейных позвонков абрека, которого понесла нелегкая по каким-то своим делам в ночь…
И первый полноценный, с шумом, грохотом, выстрел, открывший карнавал.
Скрытно задачу не выполнишь, не пройдешь по территории. Она выполнима только при всеобщей сумятице. Граната из «РПГ» впивается злобной осой в цистерну с топливом, и к небу поднимается огненный гриб. Теперь светло как днем. И какой карнавал без дискотеки!!!
Крики, хаотичные выстрелы. В лагере паника. Моджахеды явно пренебрегали отработкой действий при внезапном нападении противника.
По лагерю десантники идут где напролом, а где ныряя в укрытия. Это как компьютерная стрелялка: удар прикладом – и тело монстра валится замертво. Выстрел из автомата – еще одна единица противника выведена из строя… Хаос – друг диверсанта. Ужас – его верный слуга. Ночь – охранница и покровительница. Автомат и нож – это части тела. Вперед. К цели…