Имаджика

Баркер Клайв

– Тебе просто надо уйти отсюда, – сказал Миляга. – Уйти и поселиться в Паташоке.

– Прошу тебя, – сказал Тик Ро со смутной болью в голосе. – Неужели мы должны продолжать играть в эти игры? Разве я не доказал, что я свой? Я ведь спас вам жизнь.

– И мы благодарны тебе за это, – сказал Миляга.

– Не нужна мне ваша благодарность, – сказал Тик Ро.

– Что же тогда тебе нужно? Деньги?

В ответ на это Тик Ро встал с подушки. Лицо его покраснело, но не от смущения, а от ярости.

– Я этого не заслужил, – сказал

он.

– Чего этого? – сказал Миляга.

– Я жил все это время в дерьме, – сказал Тик Ро, – но черт меня побери, если я стану его есть! Ну хорошо, я, конечно, не самый великий Маэстро. Хотелось бы мне им быть! Хотелось бы мне, чтобы Утер Маски до сих пор был бы жив и прождал бы все эти годы вместо меня. Но его уже нет на свете, а я – единственный, кто остался. Если я вам не нравлюсь, можете убираться.

Это словоизвержение совершенно обескуражило Милягу. Он бросил взгляд на Пая в ожидании какого-нибудь совета, но мистиф опустил голову.

– Может, мы лучше пойдем? – сказал Миляга.

– Да! Может, так вы и поступите? – завопил Тик Ро. – Идите на хер отсюда! Может быть, вы отыщете могилу Маски и воскресите его. Он там, на холме. Я похоронил его вот этими руками! – Голос его уже срывался на визг. В нем слышалась не только ярость, но и скорбь. – Можете выкопать его!

Миляга стал подниматься на ноги, чувствуя, что любая попытка что-то сказать только подтолкнет Тика Ро к новому взрыву или к обмороку. Ни то, ни другое зрелище не вызывало у Миляги особого желания стать его свидетелем. Но мистиф подался вперед и схватил Милягу за руку.

– Подожди, – сказал Пай.

– По-моему, он хочет, чтобы мы ушли, – сказал Миляга.

– Позволь мне поговорить с Тиком пару секунд.

Заклинатель в бешенстве уставился на мистифа.

– У меня неподходящее настроение для соблазнения, – предупредил он.

Пай покачал головой.

– У меня тоже, – сказал он, взглянув на Милягу.

– Ты хочешь, чтобы я вышел? – произнес тот.

– Ненадолго.

Миляга пожал плечами, хотя в глубине души он был гораздо более обеспокоен мыслью о том, что Пай и Тик Ро остаются наедине, чем это явствовало из его поведения. Что-то необычное было в том, как эти двое пристально изучали друг друга, и это навело его на мысль, что здесь скрывается какая-то подоплека. А если это действительно так, то, без сомнения, она имеет сексуальную природу, как бы они это ни отрицали.

– Я буду снаружи, – сказал Миляга и предоставил им возможность выяснять отношения наедине.

Не успел он закрыть дверь, как до него донеслись звуки их разговора. Из противоположной хижины раздавался адский шум: ребенок орал, а мать пыталась успокоить его, фальшиво голося колыбельную, – но все же ему удалось услышать отдельные фрагменты разговора. Тик Ро по-прежнему рвал и метал.

– Это что, какое-то наказание? – спрашивал он, и через несколько секунд вновь гремел его голос: – Терпение? Сколько еще, по-твоему, я должен

терпеть, ядрена вошь?

Звуки колыбельной лишили его возможности услышать продолжение, а когда они снова смолкли, разговор в хижине Тика Ро принял совершенно новый оборот.

– Нам предстоит пройти длинный путь... – услышал Миляга голос Пая, – ...и многому научиться...

Тик Ро произнес в ответ что-то неразличимое, на что Пай сказал:

– Он здесь впервые.

И вновь Тик что-то пробормотал.

– Я не могу так поступить, – ответил Пай. – Я несу ответственность за него.

Теперь уверения Тика Ро стали достаточно громкими, чтобы достичь ушей Миляги.

– Ты зря теряешь время, – сказал заклинатель. – Оставайся здесь, со мной. Мне так не хватает теплого тела по ночам.

Тут голос Пая упал да шепота. Миляга сделал полшажка поближе к двери и сумел уловить несколько слов мистифа. Он сказал «разбитое сердце», в этом он был уверен; потом что-то насчет веры. Но все остальное слилось в неразличимое бормотание, слишком тихое, чтобы что-то разобрать. Решив, что уже достаточно дал им побыть наедине, он объявил о своем возвращении и вошел в хижину. Оба подняли на него глаза, как ему показалось, слегка виновато.

– Я хочу уйти отсюда, – объявил он.

Рука Тика Ро обнимала Пая за шею и не собиралась ретироваться, словно заявляя о своих притязаниях.

– Если вы уйдете, – сказал Тик Ро мистифу, – я не смогу гарантировать вашу безопасность. Хаммеръок будет охотиться за вами.

– Мы сможем защитить себя, – сказал Миляга и сам удивился своей уверенности.

– Может быть, пока не стоит так уж спешить, – вставил словечко Пай.

– Нам предстоит большое путешествие, – сказал Миляга.

– Пусть она сама примет решение, – предложил Тик Ро. – Она не твоя собственность.

Это замечание вызвало на лице Пая странное выражение. На этот раз на нем отразилась не вина, а беспокойство, постепенно уступившее место смирению. Рука мистифа поднялась к шее и высвободила ее от объятий Тика Ро.

– Он прав, – сказал мистиф, обращаясь к Тику. – Нам действительно предстоит путешествие.

Заклинатель поджал губы, словно раздумывая, стоит ли дальше спорить или оставить все, как есть. Потом он сказал:

– Ну, ладно. Тогда вам лучше идти.

Он кисло посмотрел на Милягу.

– Пусть все будет таким, как оно кажется, незнакомец.

– Благодарю вас, – сказал Миляга и вывел Пая из хижины навстречу грязной суете Ванаэфа.

* * *

– Странные слова, – заметил Миляга, когда они удалялись от хижины Тика Ро. – Пусть все будет таким, как оно кажется.

– Это тяжелейшее из проклятий, известных заклинателю, – ответил Пай.

– Понятно.

– Совсем напротив, – сказал Пай. – Не думаю, чтобы ты что-нибудь понимал.

В словах Пая послышалась обвинительная нотка, на которую Миляга немедленно откликнулся.