Имена мертвых
Шрифт:
— …передайте ей. Она не расставалась с ней — это память о детстве.
— Спасибо, — серьезно ответил Герц. — Я уверен, мы сможем понять друг друга.
Они молча обменялись рукопожатием. Слабая кисть Людвика утонула в мощной ладони Герца. Когда соединенные пальцы разомкнулись, с ладони Герца сорвалась искра и больно уколола Людвика. Он невольно отдернул руку.
— У вас сильный потенциал…
— Статическое электричество. — Герц спрятал улыбку.
Едва отоспавшись и не отдохнув как следует, Тьен с утра опять впрягся за срочную почту. Поездок
Потратился на флакон капель от насморка, в передышке залил в обе ноздри побольше — и забеспокоился: «А это не допинг?» Так и казалось, что нос побелеет и отсохнет. Почитал прилагавшуюся к каплям бумажку — жуть чего! может быть жжение, раздражение, одышка, сыпь, отек, тошнота, головная боль, расстройство зрения и спутанность сознания. И это отпускают без рецепта!
На некоторое время страх покрыться сыпью (Боже, только не лицо!..) и увидеть зеленого марсианина вытеснил мысли о загадочной Марте Деблер, но несколько раз потрогав нос, Тьен убедился, что тот на месте. В глазах не двоилось. Вновь можно думать о Марте.
Чем заманчивей о ней мечталось, тем больше накапливалось трудных вопросов. Например, где взять деньжат, чтоб не ударить в грязь лицом. На кармане лежало двадцать талеров (заначка на дискотеку), дома еще десятка… если не считать полтинника чаевых — в прошлый выходной их Тьену отстегнул на радостях солидный дядя, получив письмо от девушки. Или он откупался, чтоб черт не перебежал дорогу счастью.
Может, она, Марта, — совершеннолетняя. Захочет в бар сходить. Она к большим деньгам привычная — вчера стольник выложила, не моргнув, лишь потому, что захотелось тетушке отправить письмецо по-быстрому.
И тетушка солидная. Свой очень хороший дом, бронзовая дощечка на двери — «Стефания Ларсен, доктор». Немолодая, а держится прямо, даже красивая.
Да и прочие родственники не простые. Один, Садовник, на машине принца ездит. А эта вилла «Эммеранс», где Марта обитает — чья? Такой домик с землей о-го-го сколько стоит.
И вот надо Марту гулять, на какие шиши? позавчера четвертной ушел, как не был, из-за гонора Вальдо. Ему-то что, у него папа — Ван дер Мерве, потомственный магнат, а у тебя — бухгалтер Шильдер.
Проколесив смену почти без роздыха, Тьен ворвался домой, наскоро выхлебал горячий чай и в лихорадке начал приводить себя в порядок. В голову толчками лез давешний сумбурный сон, где Марта признавалась, что она — Марсель. Приснится же чудь! Ага, и она вчера над ним мудрила — «Я вам снилась!» В самом деле, надо выяснить — кто кому снился и что за этим кроется.
— Что это — ты шею моешь? — влезла в ванную мамуля.
— А чего — нельзя?
— Не огрызайся. У тебя девушка появилась?
— Нгм-мрлг, — ответил Тьен сердито, заткнув себе рот зубной щеткой. Во все вникают, все им знать надо!.. Вдруг Марта вовсе не придет к Римским воротам? что если она пошутила? девчонки порой плохо шутят — пообещают и кинут, а ты обтекай. Зачем, спрашивается, тогда шею
— Пусть и мои почистит заодно! — воскликнул из кресла отец, разнежившийся с газетой в ожидании обеда. — А то совсем ничего в доме не делает, никакой помощи от него!
Рыча, почистил и отцовы. Вот тебе, папочка, вот тебе блеск! Только отвяжись, христа ради! С ужасом изучил себя в зеркале — нос никуда не годится, это блямба, а не нос! и правда побелел — от капель? или не побелел? Любая поглядит на нос и поймет — ты не человек вообще.
Неудачный нос и финансовая несостоятельность — два огненных бича, что гонят парней к могиле. И во всем виноваты родители!
— Что по «ящику»? — доносились вслед из комнат пошлые, бессмысленные обывательские разговоры. — Кого-то убили в «Азии»! Тье-ен!
— Да, папа?! — рявкнул Тьен с порога.
— Будь осторожней, в городе убийство!
Готовилась к свиданию и Марсель. Расцеловавшись со Стиной, она перебежала с Рейтарской на Цеховую, ближе к Римским воротам, и расположилась в каффи «У мастера Готфрида», чтобы поправить макияж и проверить, в порядке ли прическа. Нет, не для него — исключительно для себя. Макияж — главная составляющая часть уверенности девушки. Хоть бы город опустел — нельзя показаться на улицах без подкраски и подмазки; так дворянин встарь не мог выйти без сапог со шпорами, шпаги и шляпы с плюмажем.
Прийти к воротам вовремя? ну уж нет. Не деловая встреча. Только дуры приходят на свидание точно по часам. Глупее не придумаешь — ты явишься, а он нет, и все прохожие будут смотреть на тебя: «Вот девушка, которая надеялась, что парень прибежит к ней — ха-ха-ха!»
Поэтому женская хитрость учит — приди раньше, но не в назначенное место; затаись в сторонке и гляди. И лишь потом, удостоверившись, что жертва в капкане — иди, как ни в чем не бывало. Поэтому девушки как бы всегда «опаздывают».
Вдоль северной стены Старого Города, от ворот Трех Волхвов до Смиренной башни тянется Крепостной сад, где делает круг трамвай № 12; за оградой сада и спряталась Марсель. Машин между стеной и садом проезжает мало, Римские ворота видны как на ладони.
Горькая неудача в соборе несколько забылась. Марсель старалась думать здраво, искать причины, но ничего складного на ум не приходило. Кажется, во вторую ночь все утряслось, ее с уважением приняли в мир по ту сторону сна… но что-то осталось скрытым, темным. Что? Стина советовала найти этому название, а слов никак не находилось — как назвать то, у чего нет ни облика, ни цвета, что лежит на душе непроницаемой тенью?..
«Вон он! пришел! оглядывается. Ну, поищи меня, постреляй по сторонам глазами…
Пора показаться ему?
Пора».
— Привет! — не решившись забросить сумочку на ремне через плечо, Марсель покачивала ею в руке. Тьен улыбнулся навстречу — радостно и чуточку смущенно.
— Салют! Куда поедем?
— Погуляем?
Так всегда — сошлись, а ни у него, ни у нее нет вариантов, куда себя девать, тем более — вместе. Если не считать той затеи, которую Тьен вынашивал с момента, когда они договорились о встрече. Эту идею он возил и в Хоннавер, и лег с ней спать, но она не была захватывающей — скорее рискованной, и потому казалась неосуществимой.