Иметь королеву
Шрифт:
Уяснив это, Владимир едва не выпустил полукружье. Потом судорожно дернул его на себя, стараясь все же выровнять аппарат, и снова услышал треск — ослабевшая в боях с небесными реками конструкция начинала потихоньку разваливаться. Аппарат еще более накренился на правый бок, скорость его снижения увеличилась. Выворачивая голову, Владимир смотрел на приближающийся кратер и прикидывал: сразу он испечется или будет поджариваться медленно. Страха почему-то не было. Не верилось, что после стольких мытарств ему уготован столь нелепый финал. И лишь когда ему в ноздри ударил удушливый запах горящей серы, а среди клубов дыма мелькнуло красноватое пятно лавового озерца в глубине жерла,
Нет беспомощнее человека, чем человек в воздухе. Нет ни стены, чтобы оттолкнуться, ни дороги, чтобы отбежать. Даже в воде чувствуешь руками какую-никакую опору. Опускаясь ко дну на вечный покой, с чистой совестью можно сказать — я сделал все, что мог, я боролся. А тут, блин, какая борьба? Почти как в рекламе — сиди и смотри.
И тогда Владимир стал материться.
Правду говорят, что с помощью молотка и всем известной матери русский мужик горы свернет. Как только крыло пересекло границу кратера, мощный восходящий поток нагретого лавой воздуха уперся в его перепончатую поверхность. Еще раз над головой угрожающе хрустнуло — на этот раз в левой части аппарата, но очередная поломка пошла только на пользу конструкции. Она вздрогнула, выровнялась и, подхваченная пышущим из кратера жаром, устремилась в небо. Весь окутанный дымом, Владимир задохнулся в кашле, успел заметить мелькнувшую, как ему показалось прямо, под кроссовками противоположную стену кратера — иззубренную, черную, страшную, и все разом прекратилось: дым, вонь, красный блеск из жерла. Аппарат перепрыгнул через Шивелуч, и Владимир, размазывая по лицу слезы и сопли, увидел мелькнувшую впереди ленточку реки Камчатки.
Он обрадовался этой далекой синей дорожке, как родной маме — не той, про которую он вспоминал пять минут назад, а другой — ласковой и нежной.
Летающее крыло, похоже, доживало последние минуты. Обе его половины изогнулись вверх в виде буквы «V», по прозрачной обшивке выбивали дробь обрывки растяжек, а в нескольких дырах угрожающе гудели потоки воздуха.
Владимир предоставил аппарату свободу, лишь изредка подправляя его полет. Он нацеливался на сопку на берегу Камчатки, и с каждой секундой в нем крепла уверенность, что надежды выжить сегодня не так уж и беспочвенны.
Из-за сопки показались черная труба рыбокомбината и окрашенные домики Калчей. Высота была все же великовата — перелетать на ту сторону реки, в поселок, Владимир не собирался. Он подтянулся поближе к передней кромке аппарата — и тотчас был наказан. Раздался хлопок, от крыла оторвалась добрая треть обшивки, затрепетала во встречном потоке и через секунду унеслась куда-то за спину. Это было смертельное ранение. Крыло резко клюнуло вниз и по дуге пошло на снижение, нацеливаясь на поросший лесом склон сопки. Поняв, что остановить падение он уже не может, Владимир сжался в комок и стал ждать удара.
Медленно растущие по мере приближения к склону деревья вдруг резко качнулись навстречу, и, ломая такелаж, крыло на скорости в полста километров врезалось в колючие кроны. Раздался треск — такой громкий, будто на тайгу свалился «ТУ-154». Владимир успел подумать — не мои ли ребра трещат? Попытался схватиться за мелькнувшие перед глазами ветви деревьев, промахнулся и, не удержав крика, рухнул вместе
Удар был, но какой-то слабый. Владимир шлепнулся на что-то, очень похожее на туго натянутую материю, которая мягко подалась вниз, опуская Владимира на землю.
Он еще продолжал лежать, пытаясь сообразить, сколько костей в каких органах у него сломано, как вдруг, выводя его из состояния ступора, у него над ухом раздался истошный визг. Под ним что-то зашевелилось, взбрыкнуло, и перед Владимиром возникла растрепанная девчонка с перекошенным в крике ртом.
Оглушенный воплем, он растерянно глядел на нее, а она, щедро расходуя запасенный в легких воздух, пронзительно визжала.
На секунду ей все же пришлось замолчать — для вздоха, — и Владимир торопливо спросил:
— Мороженого хочешь?
Она, все же успев произнести короткое «а-а», тут же замолчала.
— Ка-кого? — спросила она растерянно.
— Для тебя — хоть какого, — заверил Владимир. — Хоть «Баскин Роббинс». Только не ори, ладно?
Девчонка насупилась.
— Ты зачем на меня напал? — спросила она сердито.
— Я не напал, — возразил Владимир, — а упал с высоты. Сначала на деревья, потом на палатку. Ты тут ни при чем. Хотя — большое спасибо. Если бы ты устроилась на пару метров в стороне, я бы, наверное, разбился. А ты вообще-то что тут делаешь? Туристка? Из Калчей сбежала?
На лице девчонки отразилось сомнение. Она посмотрела вверх, будто ожидая, что кто-то еще может свалиться на ее голову, и бочком подошла к обломкам летающего крыла.
— На нем и прилетел, — сообщил Владимир, глядя как она ощупывает тоненькими пальчиками обшивку и обрывки растяжек. — Поломался вот только немного в пути. Вынужденная посадка, понимаешь?
Девчонка уже спокойнее посмотрела на него большими черными глазами и изящно поправила растрепанные волосы. Владимир проследил за ее жестом и про себя отметил — хороша, чертовка. И не девчонка вовсе, а красивая взрослеющая девушка яркой южной внешности. Кто там у нас славится привлекательностью — туркменки, узбечки, грузинки? Откуда она тут в Калчах?
— Тебя как зовут? — спросил Владимир.
— Гульнара, — с достоинством ответила девушка, кокетливо тряхнула пышной гривой и, вытащив из карманчика джинсов заколку, стала приводить в порядок прическу. Владимир улыбнулся.
— Я твою избушку порушил, я ее и восстановлю, — сказал он и стал подниматься.
Девушка резко отскочила в сторону. Не обращая на нее внимания, Владимир очистил от налипшей земли алюминиевые колышки, вылетевшие из своих мест от удара, и заново вбил их в почву. Справившись с этим делом, он уловил момент и заглянул в палатку. В полутьме тускло блеснул ствол охотничьего карабина. Непохоже, что вещичка принадлежит этой Диане-охотнице. Верещать она умеет, а вот стрелять — вряд ли. Скорее всего, где-то здесь ее бой-френд, скоро заявится спасать свою подружку.
— Ну вот и все, — заявил Владимир, отступив от палатки на шаг. — Лучше, чем было. Не в обиде?
Гульнара критически осмотрела жилище.
— Пойдем, — сказала она, независимо вскинув подбородок. — Если только никто больше на голову не свалится.
— Куда дружок-то девался? — спросил Владимир, кивая на палатку. — Неосторожный он у тебя. Сам ушел, а ружье оставил. Для самозащиты? Или у него еще имеется?
Девчонка молчала, и Владимир решил расставить все точки.