Император Александр III
Шрифт:
Ливадия, 16 октября, 7 час. вечера
В течение дня в состоянии здоровья Его Императорского Величества никаких перемен не произошло.
Ливадия, 17 октября, 11 час. утра
Ночью Государь Император спал меньше. Аппетит есть. Отеки не уменьшаются.
Ливадия, 17 октября, 8 час. вечера
В течение дня Государь Император кушал мало и чувствовал Себя слабее. Обычный кашель, которым Его Величество страдает давно, вследствие хронического катара глотки и дыхательного горла, усилился, и в мокроте показалось несколько крови.
Ливадия, 18 октября, 11 час. утра
В состоянии здоровья Государя Императора произошло значительное
Ливадия, 18 октября, 10 час. вечера
В течение дня продолжалось отделение кровавой мокроты; был озноб. Температура 37,8, пульс 90, слабость, дыхание затруднено; аппетит крайне слаб; большая слабость. Отеки значительно увеличились.
Ливадия, 19 октября, 10 час утра
В течение ночи Государь Император спал несколько часов. Отделение кровавой мокроты несколько уменьшилось. В остальном перемен нет.
Ливадия, 19 октября, 9 час. вечера
В течение дня Государь Император кушал мало. Явления ограниченного воспалительного состояния (инфаркта) в левом легком продолжаются. Дыхание затруднено; пульс слаб. Большая общая слабость.
Ливадия, 20 октября, 9 час. утра
Ночь Государь Император провел без сна. Дыхание сильно затруднено. Деятельность сердца быстро слабеет. Положение крайне опасно.
Ливадия, 20 октября, 11 час. 30 мин. утра
Деятельность сердца продолжает падать. Одышка увеличивается. Сознание полное.
Подлинные бюллетени подписали:
Профессор Лейден
Профессор Захарьин
Лейб-хирург Гирш
Доктор Попов
Почетный лейб-хирург Вельяминов
Ливадия, 20 октября
Утром Государь Император приобщился Св. Тайн в полной памяти.
Документы и некрологи на смерть Александра III
Телеграмма, полученная министром внутренних дел
от министра Императорского Двора из Ливадии,
20-го сего октября
«Государь Император Александр III, в 2 ч. 15 м. пополудни, сего 20-го октября, тихо в Бозе почил».
Министр Императорского двора
Граф Воронцов-Дашков
Редакцией «Правительственного Вестника»
получена 21 октября следующая телеграмма из Ливадии
Кончина Государя Императора Александра Александровича была праведная, как праведна жизнь Его, исполненная веры, любви и смирения. Несколько дней Он уже чувствовал приближение смерти и готовился к ней, как верующий христианин, не оставляя забот о делах правления. Два раза, 9 и 17 октября, Государь приобщался Св. Тайн. Не спав всю ночь, рано утром, 20-го числа, в Бозе почивший Император сказал уже Императрице: «Чувствую конец, будь покойна; Я совершенно покоен», – и, собрав всю Семью около Себя, пригласил духовника и приобщился с великим умилением, произнеся вслух ясным для всех голосом молитву пред причащением, сидя в креслах. Государь все время не терял ни на минуту сознания. После Обедни Он послал за о. Иоанном Сергиевым и вместе с ним молился; потом, через полчаса, призвал его снова, и о. Иоанн, вновь напутствовав Его молитвою и помазанием св. елея, приобщил Св. Тайн и оставался при Нем до самой кончины. В два часа пополудни усилился у Государя пульс, и взор Его как бы оживился, но уже чрез четверть часа, закрыв глаза и откинув голову, Он предал дух Всевышнему Богу, завещав народу Своему благословение мира и завет доброй жизни.
О почившем Государе
С.-Петербург, 20 октября
Не верилось в несчастье, а оно было близко, оно предчувствовалось, но ему не хотелось верить. Сердце сжималось от печали, от предчувствия и искало надежды, хотя бы намека на надежду в этих кратких, слишком кратких известиях о ходе болезни Государя. По этим намекам на силы Его, на выказываемую Им бодрость составлялись свои предположения, которые спешили осветить расспросами у знакомых врачей.
Еще на этих днях мы читали, как Он бодро борется со своим недугом, как Он хочет утешить беззаветно любящих Его Государыню и детей, работая через силу, не беспокоя никого ночью, сам одеваясь, без помощи прислуги, и пользуясь каждою минутою облегчения, чтобы посвятить его делам своего широкого царства. Он являлся Царем и мужественным человеком до последней минуты, до последнего биения сердца своего, полагая, что жизнь Его принадлежит не Ему, а Его родине, Его России, и мы до последней, роковой минуты не теряли надежды, и кончина Государя явилась для всех неожиданным горем.
И не у нас одних, не в одной России, во всем мире болезнь Государя отозвалась глубоко и еще глубже отзовется Его преждевременная кончина.
Все знают о том впечатлении, о тех симпатиях, которые широкою волною зашумели во всех концах Европы, и в особенности во Франции, когда пришли туда известия об опасной болезни Государя. Вечно занятое многообразными близкими вопросами, общественное мнение вдруг поняло, какая опасность надвигается и какой это удивительно честный человек, какой это Царь спокойный, искренний, любящий правду и ненавидящий ложь, и как многое от него зависело в этой Европе, полной культуры, богатства, художества, всяких чудес, но и полной затаенной вражды и ненависти. Все любящие мир почувствовали, что теряют самого могущественного друга мира. Где-то там на Севере, в снегах, в сказочной, угрюмой России сидел этот богатырь и думал свою ежедневную честную думу и делал свое ежедневное, тяжелое, ответственное дело Монарха. Чем-то сердечным, скромным и таинственно-трогательным Он был окружен в своей семье, в своем рабочем кабинете. Где-то раздавались воинственные речи, угрозы, шумели витии, думая потрясать мир, лились льстивые речи, заискивания извне, но Он продолжал свою упорную работу, чуя собственным сердцем то, что есть самое важное в жизни, и старался, чтоб это самое важное торжествовало. И это самое важное было – мир и правда. Самые недоверчивые, самые великие дипломаты должны были спрятать перед ним свое лгущее оружие. Никогда Европа не бывала перед таким явлением, какое представлял собою Почивший Государь. Она заключала столько союзов, которые назывались не только двойственными и тройственными, но даже священными; но все эти союзы имели в виду честолюбивые цели, грозившие миру. Боже мой, неужели Россия так слаба, неужели правда так немощна, а ложь так всемогуща, что только в этих тройственных и священных союзах сила вещей? И Он остался один с своей Россией, и около Него соединялись в союзы, грозили, высчитывали свои силы, клеветали на Россию, считая ее чуть ли не дикой ордою. Но Он оставался спокойным и сильным своей великой честностью человека и Царя и своим глубоким религиозным чувством. И Он победил Европу, Он заставил ее ценить мир и верить Ему, Русскому Царю, верить Его чистому сердцу.
Н. Сверчков. Император Александр III в мундире лейб-гвардии Гусарского полка. 1881
И вот этот победитель миром, этот искренний служитель мира, этот ненавистник лжи, этот человек, в силы которого все верили, которого так любила Россия и который так любил ее, опочил навек…
Царствование Его, о котором мы говорим ниже, было слишком кратко для того, чтоб Он мог сделать все, чего желала Его истинно русская душа, Его правдивое русское сердце. Но Он совершил все, что мог. Он был сердцем своим всегда со своим народом и в радости, и в беде, Он не задумывался ни минуты сотни миллионов отпустить народу во время голода и был счастлив, что Русь вышла из этого испытания. Он почил в сознании Человека и Царя, который помнил всегда о смертном часе и своей совести, никогда не забывая, что он Царь и что Он обязан дать отчет перед Престолом Всевышнего. Истинно Русский Царь, выразитель лучших свойств русского человека, великий работник на престоле, Он много вынес и душевных тревог, правя таким огромным царством и утверждая в Европе мир. Неустанное трудолюбие, необыкновенное внимание к своим обязанностям сломили его здоровье. Не дожив нескольких лет до конца величайшего в истории мира столетия, Он оставил после себя вечную благодарную память: Он, и никто другой, утвердил во всей Европе сознание, что мир народов есть истинное, святое и величайшее благо. И за это мир Его благословлял и горячо любила Россия.