Император деревни Гадюкино
Шрифт:
Дежурная за стойкой изобразила улыбку.
– Евлампия Андреевна! Как отдыхается? Замечательный август в нынешнем году, тепло, словно в Дубае.
Я оперлась о полированную пластиковую панель.
– Не подскажете, господин Краснопольский в номере?
Блондинка покосилась на доску с ключами.
– У них с женой двойной люкс, дверь одна, кто-то в комнатах есть, но Вадим Никитович или Лидия Константиновна, не скажу. А вы им позвоните!
Мне хотелось побеседовать исключительно с мужем Лидии, поэтому я изобразила растерянность.
– Вдруг они спят, не хочется будить людей, нет ли другого
Администратор повертела в пальцах шариковую ручку.
– Может, в гараже посмотреть? Без машин им в Москву не попасть.
– Отличная идея! – похвалила я сметливую блондинку. – А на чем ездят Краснопольские?
– Как все, на «Бентли», – прозвучало в ответ.
– Подскажите номера автомобиля, – не успокоилась я, – если все ездят на «Бентли», то как найти машину Краснопольских?
– У Лидии Константиновны тачка шоколадного цвета, – пояснила красотка с рецепшен, – одна такая на стоянке, а у ее мужа черная, зато номер неприятный, 666, число дьявола.
– Похоже, господин Краснопольский совсем не суеверен, – сказала я и пошла на большую парковку, где стояли машины клиентов.
Просторное кирпичное помещение освещалось крохотными лампочками, тот, кто хотел выгнать на волю железного коня, должен был сам зажечь неоновые лампы, дававшие мертвенно-голубой свет. Я не стала увеличивать хозяйский счет за электричество и пошла вдоль рядов дорогих автомобилей, выискивая номер 666.
Машина светло-коричневого цвета обнаружилась в небольшом боковом кармане, около нее осталось свободное пространство, как раз для еще одного «Бентли», а на чисто вымытом бетонном полу остались отпечатки диковинной формы. Я присела рядом и начала внимательно их изучать. Комочки глины почти точно повторяли рисунок протектора шин. А в каком случае остается такой след? Только если вы промчались по мокрой проселочной дороге, а потом оставили тачку в гараже. Глина подсохнет и вывалится, едва ваш «Бентли» (у вас же, как у всех, – «Бентли»?) захочет уехать прочь. От Москвы до Ларюхина ведет хорошее шоссе, но вот дальше короткий путь от поселка к клинике проходит по грунтовой, присыпанной щебнем дороге. Алла Михайловна не желает тратить деньги на обустройство чужой собственности, а местная власть, очевидно, нищая. Представляю, как ругаются водители несметно дорогих тачек, когда им в стекло или в бампер попадает острый камушек. Кстати говоря, я, имеющая в своем распоряжении бюджетную малолитражку, тоже разозлилась, увидев небольшой отрезок утрамбованного тракта. Значит, Вадим был здесь вчера. Дождь начался поздно вечером, до этого стояла замечательная погода, и грязь никак не могла набиться в протекторы. А вот щебенка...
Из «Бентли» послышался тихий стон, такой мучительный, что я, не подумав о последствиях, рванула на себя переднюю дверцу машины.
– Что нужно? – хриплым голосом спросили с заднего сиденья.
– Вам плохо? – воскликнула я.
– Хорошо, – мрачно ответила девушка, подняла голову, и я сразу узнала Лиду Пронькину, вернее, Краснопольскую.
– Вы заболели? – не отставала я, изучая красные глаза и распухший нос молодой женщины.
– Аллергия замучила, черемуха цветет, оставьте меня в покое, – буркнула Лида, – откуда вы только взялись!
Я захлопнула
– У вас аллергия на пахучие белые цветочки?
Лидия дернулась.
– Да!
– Но они распускаются в мае или самом начале июня, но никак не в августе. И почему вы сидите здесь одна? – не отлипала я. – Вы плакали, стонали. У вас проблема со здоровьем?
Лида всхлипнула.
– Нет.
– Вас кто-то обидел?
Краснопольская обхватила себя руками и ответила почти спокойно:
– Нет.
Я вспомнила книжку Вульфа.
– До сих пор я видела вас в красивых костюмах бежевого или дымчато-розового цвета. Похоже, вам по вкусу неяркие, но светлые тона.
Пронькина кивнула, я обрадовалась ее позитивной реакции.
– Но сейчас на вас темно-серая бесформенная хламида, смахивающая на балахон. Полные женщины носят подобную одежду, полагая, что она зрительно отнимет у них пару десятков килограммов. Зряшная надежда: танк, замотанный в брезент, никогда не будет напоминать кузнечика. Так почему вы вырядились столь странным образом? Наряд не похож на траурный, зато за версту кричит о вашем желании стать незаметной.
Лида заплакала, я обняла ее за плечи.
– Иногда пооткровенничать с посторонним человеком лучше, чем раскрыть душу близкому родственнику. Очень скоро мы разъедемся в разные стороны и более никогда не пересечемся. Вдруг я смогу дать вам дельный совет? Если же мне не удастся помочь, я просто вас пожалею.
Лида откинулась на спинку сиденья.
– Кто были ваши родители?
– Мама пела в оперном театре, папа – доктор наук, академик, работал на оборону, – честно ответила я.
– Они хорошо зарабатывали? – неожиданно спросила Лидия. – Семья жила богато?
Я улыбнулась.
– По советским понятиям – да, имелся весь набор благ, к которому стремился среднестатистический житель Страны Советов: просторная собственная квартира, дача с большим земельным участком, солидный доход. Мама воспитывала меня, работал только отец, он получал большую зарплату, увлекался коллекционированием картин, покупал много книг. Мы были типичными представителями интеллигенции тех лет: подписка на журналы «Новый мир» и «Москва», собрание сочинений классиков, стихи Евтушенко, Вознесенского, Рождественского, современные беллетристы. Часто ходили в театр, как драматический, так и оперный, не пропускали выставки. Наше материальное положение было намного лучше, чем у многих. Но родители никогда не выпячивали свое благополучие, хотя мы каждый год ездили в Крым и не экономили ни на еде, ни на отдыхе.
Лида протяжно вздохнула.
– Они вас любили?
– Как все папы и мамы, – грустно сказала я, – прощали мне плохие отметки, мелкие шалости. Справедливости ради следует отметить, что я не очень безобразничала, была тихой, болезненной троечницей. Мне и в голову не приходило хулиганить.
– У нас с Соней все сложилось иначе, – сказала Лида. – Мама очень любила отца. Один раз, выпив на Новый год слишком много шампанского, она мне сказала: «Ради Кости я готова на все. Прикажет он выпрыгнуть с пятнадцатого этажа – прыгну без колебаний». Согласитесь, такое признание пугает, кстати, в тот момент, когда оно было сделано, родители прожили в браке много лет.