Император под ведьмовским соусом
Шрифт:
Всеобщее старание доводило меня до белого каления! Не то чтобы я испытывала неприязнь к императору или имела с ним какие-то личные счеты. Просто заранее была настроена скептически к правителю, что до сих пор не соблаговолил решить вопрос рабства в седьмом королевстве.
Белла же служила мне каждодневным примером недальновидности и черствости императора. Вольная пантера от рождения и с недавних пор моя подруга все еще не пришла в себя после испытанного в рабстве. Она была вынуждена скрывать лицо и шею, шрамы заживали крайне медленно, а так
Тогда-то я и радовалась, что проявила ведьмовскую дальновидность и не стала сразу же после битвы снимать проклятье невезения с императора. Теперь осталось повыгоднее разыграть предлагаемое освобождение от магических неудач и не поплатиться головой за дерзость.
По особняку часто слышались обеспокоенные возгласы Мадириссы:
— Не туда несете! Вазу эпохи темных времен в розовый зал! Не зеленый! Разве так сложно запомнить?!
— Слушайте мою ведьму внимательнее, она страшна в гневе, — поддакивал Лаенван.
— Твою ведьму?
— Мою экономку, — расплывался в улыбке колдун.
— Я давно не служу в твоем доме, Дэ Кадари!
— Простите, исправлюсь. Мою мистресс.
— Мист! — возмущенно краснела ведьма.
— Это ненадолго, — обещал отец Лукаса и красноречиво подмигивал разозленной экономке.
От лишней работы я усердно увиливала, как добропорядочная ведьма! Нет, не в лени дело. Просто-напросто сосредоточила все внимание на учебе, пока все обитатели особняка и приближенные к нашей молодой семье, готовились к приему императора.
Поправка: почти все.
Лукас в эту седьмицу едва не ночевал и дневал на работе! Оставаясь при этом преспокойным! Пусть от каменного заклятья, коим он себя травил много лет, осталось лишь смутное воспоминание, а выдержка у мужа, и правда, каменная!
— Как ты можешь оставаться таким спокойным?! — не раз уже предъявляла я претензии мужу.
— Легко, — неизменно улыбался он, чем только больше меня раздражал.
— И тебя ничего не волнует?
— А что такого-то?
— Что такого?! — едва не пузырилась от сарказма и язвительности я. — То есть, приезд императора тебя не смущает?
— Нет.
ГЛАВА 3
После его однозначных ответов у меня, как правило, терялся дар речи, но ненадолго.
— А то, что, вероятнее всего, он спешит по мою душу?
— С чего бы? — казалось бы, каждый раз вполне искренне недоумевал муж.
— С того что я наложила на него проклятье невезения, короткая твоя память! А значит, подорвала авторитет правителя!
— Не преувеличивай, — неизменно отмахивался муж.
Я же задыхалась от гнева:
— Он едет мстить, угрожать и издеваться! Точно тебе говорю!
— Как глас истины говоришь? — заинтересованно переспрашивал Лукас.
Лунный дар, чтобы узнать цель визита правителя, я не использовала, поэтому утвердительно ответить не могла, но и не терялась в споре. Ведьма я или кто?!
— Как женщина! — недовольно поджимала губы.
— Женщина?
— Тонко чувствующая к тому же! —
— Понятно, — прятал улыбку в уголках губ он.
— Что тебе понятно?! — срывалась в крик я. — Что?!
— Все твои догадки и банальные страхи. Не волнуйся. Я Генриха давно знаю, он не станет опускаться до угроз женщине, моей жене и к тому же единственной лунной ведьме на все королевство.
Чтобы откровенно не нагрубить мужу или не выцарапать ему спокойные глазенки, на этом моменте я всегда замолкала. Правда, успевала выплюнуть обиженно:
— Можешь не верить мне! Только с твоим Генрихом в наш дом придет беда. Помяни мое слово.
Лукас отмахивался. Я злилась и пыталась придушить странное волнение в груди, убеждая себя, что оно никак не связано с его величеством.
В споре у нас проходили все разговоры о правителе. В последнее время не только о правителе.
До приезда Генриха наши отношения с Лукасом предельно натянулись. Нет, мы не охладели друг к другу. Только вот перемирье у нас царило лишь в постели. Вне ее я обижалась на мужа за насмешки над моими переживаниями, предчувствиями и его вечное пропадание на работе.
Если бы не парная метка и истинность наших отношений, как пить дать, заподозрила бы Лукаса в измене…
Что сказать? Я и сейчас нет-нет, да поддавалась сомнениям на этот счет, несмотря на доводы рассудка. Преданная однажды женщина до конца жизни обречена временами дуть на воду.
Как таковых поводов ревновать и сомневаться в честности мужа у меня не было. Разве что ревновать к работе и сомневаться в заинтересованности всецело женой, моими делами и настроением. Много? Нет. Но и немало для зарождающегося разочарования.
Как оказалось, истинность пары не выступает гарантом вечного счастья.
Помнится, старые ведьмы поговаривали, что сказка любви заканчивается сразу, как брачные метки обжигают кожу. Возлюбленный успокаивается в решимости, что законная жена никуда больше не денется, а значит, особо напрягаться и не стоит. Жутко не хотелось верить в правдивость ведьмовских пересудов, но семейная жизнь с ослиным упорством вознамерилась подтвердить обратное.
Утром, после очередного неприятного разговора о Генрихе с мужем, меня ждал сюрприз. Ведьмы вообще плохо относятся к неожиданностям. Так стоит ли меня судить, что не восприняла незнакомца с улыбкой и показной радостью?
Стоило спуститься в главный зал, как прозвучало недовольное:
— Благовоспитанные мистресс никогда не позволяют себе спать до обеда.
Я так резко обернулась на голос, что заработала легкое головокружение.
Мужчина неспешно поднялся из кресла. Он был довольно высоким и каким- то болезненно худым. Красный камзол, расшитый золотыми нитями, крепкая трость с посеребренным набалдашником в виде кобры и идеальная осанка выдавали в незнакомце аристократа. Седые волосы мужчина носил гладко зачесанными назад, его лицо уже отметила печать лет, а глаза из-за редкого светло-голубого оттенка казались едва ли не выцветшими. Не будь выражения надменности, что кривило тонкие губы в презрительной гримасе, мужчина мог бы показаться даже приятным на вид.