Император Пограничья 3
Шрифт:
Я молчал, переваривая информацию. Шпион в Сергиевом Посаде мог стать полезным рычагом для меня — если я передам эти сведения князю Оболенскому, мог бы рассчитывать на его благодарность, укрепив наши отношения. С другой стороны, раскрытие этой информации могло опасно втянуть меня в политические игры, к которым я пока не был готов.
— Ты можешь описать этого шпиона? Внешность, имя, под которым он представляется?
Голицына кивнула.
— Его настоящее имя мне неизвестно. Высокий темноволосый мужчина, худощавого телосложения, с небольшим шрамом у правого глаза. Должен был
— Это ценные сведения, — заметил я, запоминая детали. — Но почему ты решила рассказать мне правду именно сейчас?
Василиса подняла на меня уверенный взгляд.
— Потому что я вижу, кто ты такой на самом деле, Прохор. Ты не простой воевода захолустной деревни. Ты тот, кто меняет мир вокруг себя — превращает отсталое поселение в крепость, делает из крестьян воинов, укрощает Бездушных… Я вижу твою силу, твой ум и твоё благородство. И понимаю, что рано или поздно ты станешь значительной фигурой в большой игре. Возможно, ты уже в неё вовлечён. И я хочу быть на твоей стороне, не скрывая, кто я. Без тайн между нами.
Она замолчала, и в воздухе повисло напряжение. Я внимательно всматривался в её лицо, пытаясь обнаружить признаки лжи или манипуляции, но видел лишь решимость и открытость.
Несколько долгих мгновений я молчал, взвешивая её слова и оценивая возможные последствия всего услышанного. Дочь князя Московского, одного из самых могущественных людей в Содружестве, сидит передо мной на простой деревянной скамье и предлагает… что? Союз? Верность? Это могло быть как невероятной удачей, так и опасной ловушкой.
— Ты понимаешь, что твоё признание меняет многое? — наконец произнёс я. — Теперь я знаю, что ты — ходячий источник угрозы. Тебя активно ищут люди твоего отца. А мы не то чтобы далеко от Москвы. Некоторые на моём месте уже отправили бы гонца в Бастион с информацией о твоём местонахождении.
Я заметил, как её плечи напряглись, но она не отвела взгляд.
— Это то, что ты сделаешь?
— Нет. Я ценю твою прямоту, Василиса, — продолжил я спокойнее. — В мире, погрязшем в интригах и недомолвках, честность стала редкой монетой. И если ты действительно разглядела мои намерения… — я позволил себе лёгкую полуулыбку, — то понимаешь, что я строю нечто большее, чем просто укреплённую деревню. Я не стремлюсь превратить тебя в разменную фигуру в политической игре.
Я поднялся со скамьи и сделал несколько шагов, обдумывая ситуацию.
— Твои знания о шпионе из Владимира ценны. Твои связи с Московским бастионом, пусть и напряжённые, могут оказаться полезными в будущем. Твой дар геоманта критически важен для развития Угрюмихи. Однако больше всего я ценю твоё решение довериться мне, когда у тебя были все основания продолжать скрываться.
Я вернулся к скамье и опустился перед ней на одно колено, глядя прямо в глаза — не как подданный перед княжной, а как равный, выказывающий уважение:
— Твоя тайна останется между нами. Для всех ты по-прежнему Василиса Ольховская, талантливая геомантка, моя… — я на мгновение замолк, подбирая слово, — соратница. Но я должен знать: если твой отец узнает, где ты, и потребует твоего возвращения —
Этот вопрос был не просто проверкой её лояльности. Он определял границы нашего возможного союза, его прочность и уязвимость. Княжна могла стать как мощным козырем в моей колоде, так и слабым местом, через которое враги получат рычаг давления.
Василиса не отвела взгляд, её зелёные глаза потемнели от напряжения.
— Я не вернусь, — ответила она твёрдо. — Если отец узнает, где я, он пришлёт людей. Не просьбы, не уговоры — приказ и конвой. Для него я не человек с собственной волей, а инструмент, ценная фигура на доске. Будь моя мать жива…
Голос девушки дрогнул, но она быстро взяла себя в руки.
— Я сбежала не в поисках приключений, Прохор. Я знала, на что иду, когда оставила все привилегии положения. Когда отказалась от защиты княжеской фамилии. Если придётся выбирать, — её подбородок чуть приподнялся, — я выберу свободу. И тебя, — последние слова прозвучали неожиданно, и в них была та искренность, которую нельзя подделать. — Я помню, кто спас мне жизнь в том лесу и ещё раз, когда Химера держал руку на моём горле…
Я встал с колена и сел рядом с ней, глядя на закатное небо, окрашивающее верхушки деревьев в золотые тона.
— Свобода или власть… Непростой выбор, — произнёс я задумчиво. — Особенно когда ты знаешь, что такое власть. Многие отдали бы всё, чтобы оказаться на твоём прежнем месте.
— Многие никогда там не были, — тихо возразила она. — Золотая клетка всё равно остаётся клеткой.
Я помолчал, обдумывая сложившуюся ситуацию. Если Голицын узнает, где его дочь, он вполне может воспринять это как похищение. Или, что ещё хуже, как попытку политического манёвра. В то же время, Василиса — ценный союзник. Не только из-за своего дара или знаний, но и из-за внутренней силы, которую я научился в ней ценить.
— Нам нужно продумать стратегию, — сказал я наконец. — Если ты действительно остаёшься, то рано или поздно твой отец узнает, что ты здесь. Не стоит считать, что у нас получится обвести вокруг пальца целый мир. Да и потом он не тот человек, который оставит наследницу без присмотра.
— Но как? Я не использую своё настоящее имя, не общаюсь с прежними знакомыми…
— В обычных обстоятельствах этого могло бы хватить, — кивнул я. — Но Угрюмиха уже привлекает внимание. Караван Фадеева — наглядное тому подтверждение. Если мои планы по превращению деревни в острог реализуются, сюда будут стекаться новые люди, информация будет распространяться быстрее. Кто-то может узнать тебя, особенно если в прошлом ты бывала на приёмах вместе с отцом.
Она кивнула, подтверждая истинность этих слов.
Я увидел тревогу в её глазах и добавил:
— Нам нужно действовать на опережение. Лучше, если мы сами определим момент, когда твой отец узнает о тебе, чем если это произойдёт случайно и в неподходящее время.
— Что ты предлагаешь? — спросила она, собирая рассыпавшиеся по плечам волосы.
— Для начала — ничего не менять внешне. Ты по-прежнему Василиса Ольховская, учительница и геомантка. Но мы будем готовиться к моменту, когда понадобится открыть правду.