Император полночного берега
Шрифт:
– Ваши условия я понял, – произнес Азгадер. – Но ведь на слово вы мне не поверите.
– Твой бог даже из своего мира следит за исполнением клятв его слугами, – ответил Аммат. – Пусть и на сей раз он послужит гарантом. Принеси клятву, что никогда больше не выдвинешь свои войска против арамеев.
Азгадер размышлял недолго.
– Пусть будет так, – через силу произнес царь.
Обернувшись к своему сопровождению, он крикнул:
– Один ко мне! И жреца сюда!
Тотчас один из всадников приблизился
– Заклинание! – потребовал Азгадер от служителя культа.
Сам он вырвал кинжал из ножен воина и всадил клинок в его сердце. Сделано это было столь молниеносно, что воин не успел ни удивиться, ни испугаться. Хорруг остался недвижим, хотя внутри все дрогнуло от неожиданности – ему впервые довелось увидеть такое. Аммат, более сведущий в таинствах темного культа, был невозмутим.
– Тота призываю в свидетели! – воззвал Азгадер. – Клянусь никогда более не идти войной против арамеев. Клятву свою приношу в обмен на сердце бога.
Глаза убитого царем воина вдруг вспыхнули злобным огнем, а в лице неожиданно проявились черты звериного лика бога Смерти. Азгадер отшатнулся – он явно не ожидал подобного. Мертвый воин протянул руку к Аммату, державшему сердце Тота, его пальцы вытянулись длинными когтями. Дромид поспешно отступил назад. Хишимерский жрец растерянно смотрел на свирепого мертвеца, тот же, на счастье служителя культа, не обратил на него внимания. Так и не дотянувшись ни до царя, ни до дромида, жертва обряда хрипло провозгласила:
– Клятва принята.
Сказав это, мертвый воин рухнул на землю.
– Похоже, ты слишком часто в последнее время обращался к своему богу и ему это не очень нравится, – заметил Аммат.
– Ты кое-что должен мне, жрец, – со злобой прохрипел Азгадер.
Аммат снова завернул сердце Тота в тряпицу и передал хишимерскому жрецу. Азгадер взошел в свою колесницу.
– Еще одно, царь, – остановил его Хорруг.
– Что? – спросил Азгадер.
– Этому парню, – Хорруг указал на тело воина, через которого был призван в свидетели Тот, – гиппарион уже не понадобится. Думаю, никто не обидится, если я оставлю коня себе.
С этими словами Хорруг взял гиппариона под уздцы. Азгадер скрипнул зубами от злости.
– Я поклялся не воевать против арамеев, – произнес он. – Но вы двое – не арамеи. Советую не забывать об этом.
Азгадер взмахнул кнутом и развернул колесницу. В сопровождении всей своей свиты царь вернулся к войску.
Хорруг и Аммат также вернулись к своим товарищам.
– Вижу, вам удалось убедить их царя, – заметил Тороний, глядя, как отряды хишимеров, растянувшиеся по степи, отходят прочь. – Я не ошибся в вас, парни.
– А мы, похоже, остались без добычи, – проворчал Аррелий. – Хотя, не все, – добавил он, выразительно взглянув на гиппариона, которого
– Зависть – греховное чувство, друг мой, – наставительно произнес Аммат. – Оно исходит от алчности и порождает ненависть.
– Не начинай свои проповеди, – отмахнулся Аррелий. – Я все равно не стану поклоняться твоим дромидийским богам.
– Им не нужно поклоняться, – рассмеялся в ответ Аммат. – Достаточно прислушиваться к их наставлениям и голосу собственной совести.
– Откуда у этого дикаря совесть?! – фыркнула Минессис.
Хорруг вставил ногу в стремя и поднялся в седло.
– Возвращаемся, – скомандовал он товарищам.
Спутники последовали за ним туда, где развернулись шеренги малочисленного войска арамеев.
– Хотел бы я знать, что такого ты сказал хишимерам, – озадаченно произнес Килоний, когда Хорруг подъехал к нему.
– Достаточно того, что мы смогли с ними договориться, – отозвался Хорруг.
Пешие и конные воины окружили нескольких смельчаков, заставивших отступить хишимерское войско. Хорруг окинул взглядом арамеев:
– Что скажете теперь? Достоин я быть вашим князем?
Арамеи притихли. Килоний нахмурился и проворчал:
– Все никак не угомонишься…
Неожиданно Тороний вскинул свой меч и провозгласил:
– Князь!
– Князь! – поддержал его Аррелий, также вскинув клинок.
Их поддержали воины, присоединившиеся к отряду еще в лесу. А вскоре и остальные арамеи, потрясая оружием, выкрикивали то же слово.
– Чего разгалделись?! – рявкнул Килоний. – Такие дела на совете решаются. Не говорите за весь род.
– Что ж, спросим остальных, – ответил ему Хорруг. – Возвращаемся домой.
Он пришпорил гиппариона, направив его к лесу. Арамеи последовали за своим новым предводителем, которого признали князем. Последним поле несостоявшейся битвы покинул Килоний, мрачный, как грозовая туча.
Еще издали рыбаки услышали шум, доносившийся из города. В темное небо поднималось множество дымков, словно на улицах жгли костры, как при нашествии чумы.
– Что это, отец? – с тревогой спросил молодой паренек. – Неужели мораги ворвались в город?
– Скоро узнаем, – ответил рыбак постарше.
Внешне он оставался спокоен, однако сердце дрогнуло в груди в тревожном предчувствии несчастья. Пока Дегон с сыном Героном был в море, пытаясь добыть хоть какое-то пропитание для семьи, дома оставались хворая жена и младшая дочь Арианта.
Ежедневно жители Кадая, как и других городов Ногары, один за другим умирали от голода и болезней. Городская стража не успевала убирать трупы с мостовых. В последнее время тела умерших даже перестали хоронить, просто сбрасывали в море. Вспышки чумы и оспы выкосили немалую часть жителей осажденного города.