Император последнего дня
Шрифт:
Василич взял его под руку и повел к припаркованному рядом автомобилю, в котором их дожидался незнакомый водитель.
– Тут совсем недалеко, не переживай, Егорушка, потом и до дома тебя доставим, – улыбался Василич, садясь на заднее сидение рядом с Егором.
Он хлопнул водителя по плечу, и автомобиль тронулся.
– Ходят слухи, Егорушка, что ты все продолжаешь свои глупости думать. Как так?
Егор посмотрел на Василича:
– Так это же слухи, – пожал он плечами.
– Если бы так, Егорушка, если бы так… Вот скажи мне, чего тебе неймется? Я же тебе про добро и зло тогда просто
Егора вновь посетило дурное предчувствие, но он постарался вообще ни о чем не думать, чтобы не дать лишней информации Василичу.
Баня действительно оказалась рядом – они проехали два квартала, машина свернула и остановилась во дворе небольшого деревянного домика.
– Пойдем, Егорушка. Стол уже накрыт, банька растоплена – я здесь частенько бываю.
Василич отпустил водителя, и они вошли в дом – в прихожей за письменным столом сидела пожилая женщина в очках с толстой оправой. Как только они вошли, она вскочила:
– Филипп Васильевич, здравствуйте. Как вы и просили, все готово к вашему визиту.
– За-ме-ча-тель-но! – продекламировал Василич и обратился к Егору. – Пойдем, я же тебе говорил «сервис», говорил?
Из прихожей они прошли в маленькую комнатку, которая служила гардеробом. Василич очень шустро сбросил с себя всю одежду и завернулся в одну из простыней, которые лежали там. Его примеру последовал и Егор, он медленно разделся, аккуратно сложил вещи, затем обмотался простыней.
– Что ты там копаешься, пойдем скорей, водка стынет, – подмигнул Василич Егору, и они прошли дальше.
Стены очередной комнаты были увешаны гобеленами, вдоль одной стены стояли огромный кожаный диван и небольшая тумбочка с телефоном, вдоль другой – два кресла. Между диваном и креслами был низенький столик, который ломился от различных закусок. В дальней стене была небольшая дверка.
– Как тебе? – Василич обвел комнату рукой и восторженно посмотрел на Егора.
Егор просто пожал плечами.
– Э ты какой! И не угодить ему, вы посмотрите! – засмеялся Василич и шутя толкнул Егора кулаком в бок. – Давай-ка мы с тобой выпьем!
Василич подошел к дивану, устроился, взял со стола запотевший графин и разлил содержимое по рюмкам.
– Мне работать завтра, день тяжелый, – отрицательно покачал головой Егор.
– Пей давай! – Глаза Василича сузились. – А то вон какой, зажатый весь, стал. Похмелья не будет, обещаю.
Егор сел в одно из кресел и выпил протянутую ему рюмку, Василич тут же вновь наполнил опустевшую стопку. Егор опрокинул и вторую.
– Тише, тише, Егорушка, торопиться-то зачем? – Василич выпил сам и довольно крякнул. – Давай о накипевшем с тобой поговорим. Вот что для тебя добро?
Егор молчал, подозревая очередной подвох.
– Смелее, смелее, – подбодрил Василич. – Молчишь? Тогда я за тебя отвечу, согласен? – Не дожидаясь ответа, он продолжил: – Добро, Егорушка, по-твоему, это жить в обществе, соблюдая все его порядки, так? Да ты молчи пока, слушай! Добро – это жить в обществе, быть идеальной ячейкой его, так? Соглашайся давай – коль производишь деления всякие, от
– Помогать ближнему! – вставил Егор просто потому, что его начал раздражать монолог начальника.
– Ан, нет, Егорушка, куда там. Ведь если твоему ближнему необходима помощь, значит, он где-то нарушил нашу схему – если человек блюдет добро, то и помощь ему не понадобится. А раз нарушил схему, так куда же ему помогать-то тогда, ведь он злодей, получается? – Василич засмеялся и выпил, затем налил и протянул рюмку Егору.
– Это ты к чему? – спросил Егор, крутя в руке рюмку.
– Ты пей-пей, Егорушка. Это я так, твою установку проверяю. Как я понимаю, ты с моим определением не согласен?
Егор покачал головой:
– Как-то у тебя получается, Василич: родился – родил – помер… Можно же еще и реализоваться как-то?..
– Как? – Василич стал очень внимательным.
– Создать что-нибудь, – пожал плечами Егор.
– Что-нибудь новое?
Егор кивнул.
– Так ты же проповедником зла тогда становишься. – Василич взял со стола перо лука и отправил себе в рот. – Коль ты творишь что-то новое, то ты приносишь новые идеи. А зачем нам новые идеи, Егорушка, если уже есть своя идеальная схема? Новые идеи – это новый разлад, так или нет? Может, только через разлад утверждаются новые истины? Может, истинное зло становится добром в своей жажде познания? Посмотри, как получается: добро – это что-то закоренелое, требующее защиты, шаткое и не всегда верное. В противовес добру, зло, по своей природе, нечто меняющееся, оно движет прогрессом, вдохновляет, открыто к диалогу. О зле слагают песни поэты, зло – это истинная добродетель. Ну а восприятие звучания… У добра пиарщики посильнее будут, что поделать.
– Бред какой-то! – только и сказал Егор.
Василич рассмеялся, затем разлил водку по рюмкам:
– Вот и я говорю, что бред! По сути-то нет ни добра, ни зла, Егорушка. Ты голову себе забиваешь тем, чего в природе-то и нет. Лучше о черенках от лопаты думай – они хоть более-менее реальны. – Василич опрокинул в себя рюмку. – А теперь скажи, что ты о плотских утехах думаешь?
Егор вопросительно уставился на Василича.
– Сейчас все будет. – Василич потянулся к телефону. – Да, это Филипп Васильевич. Да, нам бы девушку. Понял, ждем-с. – Он повесил трубку. – Сейчас все будет, Егорушка, ну а пока пойдем, попаримся в баньке-то.
Они прошли в предбанник с душевой комнатой и маленьким бассейном, похожим на большую ванну; там же была дверь в парилку.
– Хорошо! – воскликнул Василич, заходя. – Давай сюда, Егорушка, и дверь за собой закрой, жар не выпускай.
Егор зашел в парилку и сел рядом с Василичем на верхней полке, тело тут же покрылось испариной.
– А вообще, хуйня это, а не баня, но что поделать, рядом лучше ничего нет, – внезапно начал оправдываться Василич.
Егор на это ничего не ответил, и они продолжили сидеть молча. Минут через пять, когда Егор был в поту уже с головы до ног, дверь в парилку приоткрылась: