Император умрет завтра
Шрифт:
– А книги?
– парировал академик.
– И книги тоже. С картинками.
– Что же в таком случае требуется от меня?
– Позвольте один не очень деликатный вопрос... На охоте вы тоже думаете об идеологической платформе?
Днепров, уговорившийся накануне съездить на уток в закрытый заповедник, несколько растерялся.
– Не помню уж, когда и был на охоте...
– А рыбалка?
– Ну, в общем... Балуюсь иногда, конечно.
– Приглашаю вас на ловлю форели в мою родную Мингрелию. Только скажите, когда вам будет удобно и я пришлю за вами самолет... А сейчас забудем .
– Вот как! И с этим вы пойдете на трибуну пленума ЦК?..
Узкие губы Берии нехотя растянулись, выпуская смешок.
– С этим, пожалуй, можно приятно посидеть за бугылкой хорошего коньяку... Словом, сдаюсь! Вы меня разоблачили, Вячеслав Петрович. Но я не троцкист и не агент мирового капитализма. И не оловянный солдатик. Интерес у меня не вполне традиционный... Понимаю, что беседа у нас не получится, если...
– Если вы мне не укажете вопросы, на которые вам нужен ответ. Для начала.
– Я прочитал книгу вашего коллеги академика Тарле...
– Ах, это!..
– И как вы оцениваете "это"?
– Как более или менее добросовестный труд популяризатора.
– Не ученого-академика, а всею лишь...
– Вынужден поправить вас. Евгений Викторович - не академик. Был таковым, но лишен звания вследствие нашумевшего в свое время "академическою" процесса.
– И до сих пор не восстановлен? Я думаю, это бюрократическое упущение.
– Возможно. На мой взгляд, книга написана поверхностно - в силу, вероятно, не совсем продуманного подбора и использования источников. За исключением того раздела, что касается механизма континентальной блокады Англии. Однако и этому аспекту придается неоправданно большое значение.Но для широкого читателя книга полезна, обладает определенными литературными достоинствами.Хотя, повторяю, не содержит самостоятельных открытий. У вас конкретные вопросы именно по данной книге, Лаврентий Петрович?
– Павлович!.. Петрович - это вы.
– Прошу прощения, Лаврентий Павлович!..
– Вопросы мои вот, - Берия извлек из кармана аккуратно сложенный листок.
– Забавно, клочок бумаги - и целая эпоха.
– История порой способна ужиматься до бесконечно малых величин, снисходительно улыбнулся академик Днепров.
– Два часа бесполезного ожидания корпуса маршала Груши под Ватерлоо превратили в ничто двадцать победных лет Наполеона и изменили судьбу Европы.
– Зато битва под Аустерлицом растянулась на все будущее столетие. Война стала творчеством, генеральное сражение - классическим искусством.
Днепров внимательно посмотрел на собеседника. Нет, он не похож на партийного догматика, одержимого идеологией! И ведь это чудо, что за вопросы... Являлась ли великая княгиня Екатерина Павловна главой заговора против своего брата Александра I?.. Почему Жозефина де Богарне поддерживала тайную связь с Фуше, будучи уже императрицей?.. Зачем Наполеону понадобилось похищать герцога Энгиенского?.. Причина смерти Жозефины?..
И так далее. Днепров заметил, что только один вопрос имел непосредственное отношение к недавно вышедшей из печати книге профессора Тарле: "Верно ли утверждение, что мысли о возможности самому прийти к
– Чтобы исчерпывающе ответить на ваши вопросы, сказал академик, - надо написать новую книгу о Наполеоне, которая никогда не увидит свет.
– Почему же не увидит, Вячеслав Петрович?
– Причин к тому множество. И прежде всего потому, что невольно будет воссоздана не слишком привлекательная историческая аналогия... В феврале 1917-го большевики и не помышляли о захвате власти в октябре. Напротив, февральская революция практически уничтожила шансы большевиков. Речь шла лишь о том, как спастись. Те же мысли терзали и Наполеона, когда он вернулся из Египта после полуторамесячной игры в прятки с английской эскадрой. Члены Директории просто обязаны были судить его и приговорить к расстрелу за гибель флота, провал экспедиции и самовольное оставление армии. Как и Временное правительство Ленин;!.
– Вы откровенны!..
– Это наказуемо?
– В нашем с вами случае - нет.
– спокойно и твердо ответил Берия.
– Но история вынуждает копт коснутся иных случаев... Похищения герцога Энгиенского, например. Насколько оно было оправдано в той ситуации?
– Ни в малейшей степени! Борьбу двух систем республиканской и монархической - Наполеон одной этой акцией повернул в плоскость отмщения отмщения безвинно пролитой королевской крови. Все царствующие дома Европы были незримо повязаны этой кровью.
– Мало ли ее было! Кого взволнует лишняя струйка?
– Эта кровь - табу. Хороший король, плохом король, - голова его неприкосновенна. Нарушил табу и маятник качнулся в другую сторону. Независимо ни от каких иных причин. Долго ли продержались у врасти те, которые возвели па эшафот "гражданина Людовика Капета"?
– Фуше был среди них. И стал герцогом Отрантским...
– Не имеет значения. Режим якобинцев рухнул. И Директория не удержалась - жалкая Директория не знала, что делать среди борьбы трех партий якобинцев, роялистов и "либералов", как назывались тогда сторонники конституционной монархии...
– Душой которых была мадам де Сталь?
– Какая разница - эта ли мадам, другая ли!..
– хмыкнул Днепров. Рухнуло все. Не могло не рухнуть. А таких, как Фуше, - один Фуше. И он уже тогда понимал, в отличие от госпожи де Сталь, что натворили революционеры, казнив Людовика XVI. Только прорвалось это понимание много позже - когда в Венсенском рву был расстрелян один из младших отпрысков королевского дома герцог Энгиенский, менее всех причастный к каким бы то ни было заговорам. Вы помните знаменитые слова Фуше по поводу этой казни?
– Звучат они парадоксом: "Это хуже, чем преступление, это ошибка".
– Именно! Но это не парадокс, а провидческий взгляд на естественную, казалось бы, репрессивную меру, продиктованную безопасностью первого консула
– И государства...
– Ну да, разумеется: "Государство - это я"... Пусть так. Что разглядел в этом Фуше? Не преступление которое можно осудить в назидание, а затем изгладить из памяти. Роковую и непоправимую ошибку судьбы! Наполеон нарушил табу и был с той минуты обречен