Император. Зарождение
Шрифт:
Минингит успел запрыгнуть в телегу на ходу, она чуть накренилась в его сторону, но выровнялась, не замедлившись. Недовольно что-то пробормотав, старик не смотрел в нашу сторону. Я же внимательно рассматривала тонущие в темноте дома и дороги. Когда выехали из центра, контраст стал сразу заметен, здесь фонари работали исключительно по одному на улицу. И горел он слабо, где-то в ее центре. Карета неслась вперед буквально вслепую, но в такое время на дороге точно никого быть не должно.
Сидя и болтая в воздухе ногой, я поражалась тому, как прекрасен город, когда он пуст. Без людей все выглядело идеально красиво. Мы ехали через один из бедных районов, где стояли дома в один этаж, прижимаясь друг к дружке чуть ли не вплотную. Некоторые покосились от
Сразу за чертой города начинался лес. С этой стороны он был почти вплотную к последним строениям, задние стены домов чуть ли не прижимались к деревьями, игравшим роль опоры. Стоило выехать, и наш старик на вожжах, как и кучер кареты, включили стоящие рядом с собой лампы. Свет больно ударил по глазам, пришлось заново привыкать к нему, но вскоре я смогла разглядывать стволы деревьев, листву и обочину дороги. Пока я занималась изучением окрестностей, брат откинулся на спину, подложил руку под голову и закрыл глаза. Отсыпался заранее. Поглядывая на него, никак не могу понять, что же на самом деле крутится в его голове, и для чего все это. Покосившись на старика, решила, что сейчас не самое удачное время для вопросов.
Поезда, отправляющиеся с нашего главного вокзала с другой стороны города выглядели всегда одинаково. Ровные прямоугольные вагоны, выкрашены в однотонный красный, синий, оранжевый или зеленый цвет, в зависимости от направления следования. Вероятно, от одного вида показавшегося из-за поворота локомотива глаза непроизвольно расширились, пытаясь рассмотреть его во всей красе. Состав стоял в свете множества фонарей, но он оказался длиннее старой станции и терялся в темноте за ее пределами. Вагоны выкрашены в цвета флага с изображениями герба в центре. Первый обрамлен позолоченными символами округов. Именно они определяли, кто из глав где должен расположиться.
Карета остановилась так, что пассажиры могли не терять времени, и сразу из нее начать подниматься по ступенькам станции. Платформа представляла собой возвышающуюся примерно на метр над землей бетонную плоскость на подпорках. Простояла здесь еще до войны и ничего с ней не случилось. Рассматривая местность, я упустила из виду вышедших из кареты и скрывшихся в вагоне мужчин, да и они особо не представляли сейчас интереса. Брат оторвал спину от дня телеги и протер глаза впервые за всю дорогу. Наш старик дернул за поводья и остановился подальше от платформы, осматривая суетящихся вокруг поезда людей. Проследив его взгляд, я заметила огромные ящики, что стояли почти в самом конце, несколько человек с трудом поднимали один и переносили в открытый вагон, без отличительных знаков округов.
– Эй вы, багаж тащите туда дальше, пятнадцатый вагон. Считать умеете? – раздался сухой голос и я обернулась. Примерно в шаге от нас стоял мужчина в классическом черном костюме и широкополой шляпе, закрывающей лицо, когда голова наклонена. Он держал черную пластинку и водил по ней пальцем и даже не смотрел на нас.
– Как скажете, – отозвался старик, взмахнул поводьями и аккуратно повел лошадей вдоль вагонов, вслух отсчитывая номера. Пока я рассматривала интересный предмет в руках незнакомца, вытянув шею, брат крутил головой, словно лопастями мельницы. Когда мы выехали за пределы станции и дорога стала уже, старик сбавил скорость, пустив лошадей трусцой и приподнялся на сидении, рассматривая землю впереди. Телега остановилась у пятнадцатого, где нас ждал другой парень, на вид не старше меня. Грязные черные волосы падали на глаза, одет в слегка поношенные джинсы и рубашку, что отличало бы его на улицах нашего города.
– У вас чемоданы подписаны? – интересуется он, схватившись за бортик
– Видимо, нет, я как-то не проверял, – честно отозвался брат, подняв ближайший и осмотрев со всех сторон. Недовольно нахмурившись, парень кивает и отойдя, распахивает перед нами дверь вагона. Оттуда льется теплый, окутывающий свет, так и манящий к себе. Я даже не поняла, как оказалась ногами на земле. Почувствовала это только когда наступила в лужу и ботинок промок насквозь.
– Тащите в первое купе, на верхнюю полку, – достав из кармана блокнот и ручку, он начал что-то записывать, пока мы с братом кое-как таскали чемоданы. За то время, что у меня уходило на один, Мин успевал дотащить и закинуть два, а то и три. Внутри вагон представлял собой длинный коридор с отъезжающими дверями с одной стороны. За каждой из них скрывалось купе, и наше оказалось просто заставлено вещами, свертками, такими же чемоданами. Исключение представляла полка, которую и велел занять парень. Когда мы закончили, у меня болело все, от промокшей ноги, до ноющей шеи. Про руки, плечи и спину и говорить не стоит. Пальцы не сгибались, настолько им оказалось непривычно заниматься физическим трудом. Проверив, что все правильно, парень попрощался и захлопнул дверь прямо перед носом, оставшись внутри вагона.
– Забирайтесь, довезу до дома, – заявил старик на вожжах, заставив тем самым сердце биться быстрее. Если брат хочет обыскать поезд, ему явно не нужно сейчас ехать домой. Как он тогда собирается избавляться от посторонних глаз? В мыслях представали разные картины развития событий, и я очень надеялась, что убивать его Мин не будет. До сегодняшнего дня предполагала, что он не способен на такое, но кто знает, ведь и про столь самоубийственный план считала так же.
– Не, спасибо, мы пойдем спросим, не нужно ли что погрузить, может доплатят, – брат оказался куда умнее, просто отмахнулся от старика и сделал вид, что направился в сторону платформы, попрощавшись с ним таким образом. Кивнув в подтверждение его слов, я поспешила последовать примеру. Взмахнув поводьями, старик погнал лошадей дальше по тропинке, намереваясь обогнуть поезд и вернуться в город другой дорогой. Здесь развернуть телегу практически невозможно. Деревья подступали к рельсам слишком близко. Когда он скрылся в темноте, Мин остановился и посмотрел на меня, – А теперь мы пойдем делать свое дело, – недовольно проговорил он, осматриваясь по сторонам и изучая ближайшие вагоны.
– И что ты намереваешься делать? Дергать за ручки, надеясь, что двери откроются и на тебя вывалятся скелеты в шкафу Императора? – закатив глаза, стараюсь не отставать от него, но тот шагает так, словно опаздывает, да и ноги у брата куда длиннее. Один его шаг равен примерно трем моим.
– Думать головой, Скерли, думать головой. Первые вагоны, они отмечены символами, для важных пассажиров. Следом за ними грузовые, в них сейчас грузят ящики, как ты могла заметить. Предположим, что этот и пара следующих предназначены для багажа важных персон, оттого они выглядят, как пассажирские, пусть таковыми и не являются. Надо искать начиная с шестнадцатого хотя бы, – с этими словами он запрыгнул на подножку следующего вагона и дернул за дверь. Стоило ей распахнуться, и из тамбура, полного света, на нас уставились карие глаза женщины, далеко за сорок. Она много моргала, словно только что проснулась.
– Вы еще кто? – сурово поинтересовалась она, а у меня все мысли были лишь о том, что в этот раз точно попались и никак не сможем выпутаться. Брат же оказался совершенно спокоен, он мило улыбнулся и отступил на шаг назад, сойдя с подножки.
– Мы рабочие главы Майерса, нам сказали здесь есть места для персонала, – нагло соврал он, оставляя меня лишь поражаться тому, чего еще я не знаю о собственном брате. Широкие, густые брови женщины приподнялись, и голова сразу отрицательно замоталась.