Императорский отбор. Чужая невеста
Шрифт:
– Но она девственница, – не согласилась Соня.
– Девственность… – фыркнул Максимилиан, – можно восстановить, тем более, если имеешь связи с корсикианцами.
Калем покачал головой.
– Все девушки проходили через арку, если было бы что-то не так…
– Мне она показалась искренней и открытой, – заметил Максимилиан. – Даже если она и восстановила девственность, это не делает её плохим человеком. Лина превосходно разбирается в политике и торговле. Более того она закончила купеческую гильдию. А туда… девушек не берут.
– Опять же, – не
– Ещё скажи девственностью, – усмехнулась Соня и погладила супруга по руке…
Калем на секунду прикрыл глаза.
С Линой он виделся в образе булочника. Она всегда была приветлива, оставляла сдачу и охотно делилась планами на будущее.
Она хотела попасть на отбор и открыто об этом говорила, а всё из-за обещанных наследником подарков. Лина не стеснялась своего желания и не находила в нём чего-то постыдного, ведь становиться императрицей не желает.
Лицензия на торговлю. Вот, что она попросит, когда покинет отбор.
Обманывает? Нет. Просто пользуется случаем, ведь она не виновата, что права женщин в Эладоре ущемлены. Их не берут в политику, не берут в Дознаватели, запрещают заниматься торговлей, всякий раз указывая на место… А какое место? Кухарки готовят, слуги убирают, няньки нянчатся. А что делать женщинам хоть с маломальским происхождением? Салфетки вышивать? Выйти замуж… Вот она – единственная цель. И если девушка не замужем, то она позор рода, и не дай Небеса, она уйдёт из дома и попробует вести самостоятельный образ жизни… Затравят.
– Лина останется. Пока… – решил Калем и положил её фото к фотографии Катарины. – Лисавета?
– Тёмная «лошадка», – Максимилиан поморщился, раздосадованный тем, что так и не смог разгадать маленькую тайну «рыжей». – Может, проникнуть в её комнату? Под благовидным предлогом…
– Не подставляйся, – отрезал Калем. – Твоя задача хлопать глазками.
– Я уже утомился хлопать, – делано насупился младший. – «Хлопалки» болят.
Соня подавила смешок и виновато развела руками, мол, ничего личного, но ты сам вызвался сыграть участницу, а ведь тебе предлагали роль учителя истории.
– О цели пребывания Лисаветы на отборе мы знаем, – задумчиво протянул Калем. – Ты считаешь, она что-то скрывает?
Максимилиан кивнул и ослабил ворот серебристого камзола.
– Слышал, что она кому-то сочиняла письмо. И от подарка, лунника, была не в восторге.
– Думаю… – Калем опустил взгляд на фотографию огненно-рыжей красавицы из семьи моряка. – Это связанно с тем, что ей не льстит моё внимание. Она не желает становиться императрицей…
С Лисаветой Калем виделся под личиной скупщика рыбы и сразу отметил деловую хватку девушки, осторожность и внимательность к мелочам.
– Из неё получится достойная фрейлина, очень полезная её величеству, – заметил Калем, решив закончить на этом обсуждение интересовавших его претенденток.
– А мы точно выбираем только фрейлин? – внезапно спросила Соня, бросив многозначительный взгляд на портреты нескольких участниц. – Мне кажется, среди них есть и другие
– Например? – охотно заинтересовался Калем, склонный рассматривать любые варианты, так как Соня верно подметила – о чувствах не может быть и речи.
Чувства опасны. А Калем несёт слишком большую ответственность перед всей империей и не может подвергать её жителей… опасности.
– Элена Рошшэр, – Соня осторожно вытащила фотографию русоволосой девушки из семьи Дознавателя. – Не сказать, что сильно благородная, но господин Рошшэр не пожалел средств на образование дочери. Домашнее обучение с наёмными учителями, уроки танцев, музыки, пения. Элену воспитали скромной и сдержанной юной особой. При этом дали азы практически всех наук, чтобы при желании можно было поступить в Академию.
– Кристально-чистая биография, – подтвердил Артур.
Калем взял фотографию Элены и переложил её в отдельную папку.
– Диана… – осторожно произнесла Соня. – Не спеши отметать её кандидатуру. Сколько ты за ней наблюдал?
– Месяц, – глухо отозвался Калем.
– Месяц… – задумчиво протянула Соня. – Больше чем за другими. Верно? Почему?
Почему?.. Калем сам бы хотел это знать.
– Я так и не смог её разгадать, – честно признался он.
… бегал под личиной мальчишки беспризорника, ел свежие булки из её рук, млел от простой ласки, когда Диана трепала всех мальчишек по голове. Наблюдал, как она общается с местными, как отстранённо-вежлива со всеми и доброжелательна, как держит спину прямо, несмотря на сочувственные, жалостливые взгляды.
Наблюдал как Диана не жалеет себя и трудится, чтобы сохранить поместье.
… приходил в дом под видом гостя на вечера, которые часто устраивает расточительная Луиза Бернар, вынуждая дочь играть на фортепиано. Видел смирение во взгляде Дианы и отчаянно желал её встряхнуть. Она, будто бы привыкла к такому образу жизни. Он даже злился на неё за это, пока не узнал, что Диана копит деньги на образование и мечтает стать заслуженным и уважаемым алхимиком, как её дед.
Она казалась слабой, но совершала сильные поступки, мужественные. Находясь в бедности, думала о других и другим помогала. Калека, а ходила по домам стариков, выполняя любую работу по дому. Не за деньги. Просто. Учила соседских девочек музыке и математике, потому что денег у их родителей на учителей не было и вряд ли будут, а ближайшая школа находится в Улише. В Весборне только ведётся строительство. Откроется к осени…
– … по-кошачьи красивые зелёные глаза, притягательный взгляд и благородное лицо, – добавила соня в поддержку кандидатуры Дианы. – Она умна, добра и сострадательна. Располагает к себе с первой минуты общения. Могла бы помогать нам с Артуром в благоустройстве бедных районов Эладора.
– Она что-то скрывает, – Калем покачал головой. – Я пытался проследить куда она отлучалась несколько раз, но Диана садилась в лодку и пересекала реку. Не вплавь же мне за ней пускаться? К тому же… у Дианы нет дара.