Императорский Рим в лицах
Шрифт:
Обращаясь к своим сыновьям, он сказал: «Не ссорьтесь между собой, ублажайте воинов, на всех остальных можете не обращать никакого внимания» (Дион Касс. 66, 15, 2).
По постановлению римского сената Септимий Север был объявлен божественным.
«Его очень любили после смерти или потому, что злоба уже улеглась, или потому, что исчез страх перед его жестокостью» (АЖА, Сев. XIX).
«После его смерти все высоко оценили его главным образом потому, что впоследствии государство в течение долгого времени не видело ничего хорошего ни от его сыновей, ни после них, когда многие устремились к власти
Юлия Домна
Юлия Домна, уроженка финикийского города Эмесы (на побережье Сирии), была второй женой Септимия Севера.
Юлия Домна. Мрамор. Мюнхен. Глиптотека
Септимий Север женился на Юлии Домне, когда еще не был императором. Об этом рассказывали так:
«Когда он, овдовев, решил жениться во второй раз, он стал разузнавать гороскопы невест, будучи сам в высшей степени сведущ в астрологии. Когда он узнал, что в Сирии есть одна девушка, гороскоп которой гласит, что она выйдет замуж за царя, он приложил все старания к тому, чтобы жениться на ней и при посредничестве друзей добился этого» (АЖА, Сев. III).
Юлия Домна, красивая и образованная женщина, была знакома с философией и покровительствовала интеллектуалам, но не проявляла склонности к добродетели. Биограф Септимия Севера пишет: «У себя дома Септимий Север был не очень осмотрителен и оставил при себе жену свою Юлию, которая прославилась любовными похождениями и была виновна в участии в заговоре» (АЖА, Сев. XVIII).
Юлия Домна скончалась в 217 г.; говорили, что после убийства императора Каракаллы она пыталась отобрать императорскую власть у узурпатора Макрина, но не достигла успеха и уморила себя голодом.
Каракалла
Септимий Бассиан, старший сын Септимия Севера, был переименован отцом в Марка Аврелия Антонина: в историю вошел под именем Каракаллы по следующей причине:
«Он получил прозвище Каракалла от названия спускающегося до пят одеяния, которое он раздавал народу. Раньше таких не было. Поэтому и доныне такие каракаллы называют антониновскими; они особенно распространены среди простого народа в Риме» (АЖА, Кар. IX).
Каракалла. Мрамор. Неаполь. Национальный музей
О Каракалле и его брате Гете античные историки отзываются так:
«В детстве Каракалла отличался мягкостью нрава и приветливостью. Но выйдя из детского возраста, он стал замкнутым, угрюмым и высокомерным» (АЖА, Кар. I – И).
«Гета был красивым юношей с крутым нравом, но не бессовестный; он был скуп, занимался выяснением значения слов, был лакомкой, любил поесть и имел пристрастие к вину с различными приправами» (АЖА, Гет. IV).
С детства братья враждовали друг с другом. С годами эта вражда приобрела
Когда Септимий Север скончался в Британии, «его сыновья, взрослые молодые люди, поспешили в Рим, ссорясь друг с другом уже в пути. Вместе они не останавливались и за одним столом не ели – слишком сильно было подозрение, что один брат успеет тайком отравить губительным ядом еду другого брата либо сам, либо подговорив слуг» (Гер. IV, 1).
После торжественных похорон Септимия Севера в Риме его сыновья разделили императорский дворец пополам и «стали жить в нем оба, забив наглухо все проходы, которые были не на виду; только дверьми, ведущими на улицу и во двор, они пользовались свободно, причем каждый выставил свою стражу» (Гер. IV, 1).
Открыто ненавидя друг друга, «каждый делал все, что мог, лишь бы как-нибудь избавиться от брата и заполучить всю власть в свои руки» (Гер. IV, 3). «Большинство римлян склонялось на сторону Геты, потому что он производил впечатление человека порядочного: проявлял скромность и мягкость по отношению к лицам, обращавшимся к нему. Кара-калла же во всем выказывал жестокость и раздражительность» (Гер. IV, 3). Юлия Домна была бессильна примирить их друг с другом. Они задумали даже разделить Римскую империю на Запад и Восток, но Юлия Домна сумела удержать их от этого шага (см. Гер. IV, 3).
Ненависть и соперничество между братьями росли. «Они уже перепробовали все виды коварств, пытались договориться с виночерпиями и поварами, чтобы те подбросили другому какой-нибудь отравы. Но ничего у них не выходило, потому что каждый был начеку и очень остерегался. Наконец Каракалла не выдержал: подстрекаемый жаждой единовластия, он решил действовать мечом и убийством. Смертельно раненный Гета, облив кровью грудь матери, расстался с жизнью. А Каракалла, осуществив убийство, выскакивает из спальни и бежит через весь дворец, крича, что он едва спасся, избежав величайшей опасности» (Гер. IV, 4). Это случилось в феврале 212 г.
После убийства брата Каракалла бросился в преторианский лагерь. «За свое спасение и единовластие он пообещал выдать каждому воину по 2500 аттических драхм, а также увеличить в полтора раза получаемое ими довольствие. Он велел, разойдясь отсюда, сразу взять эти деньги из храмов и казнохранилищ, в один день безжалостно расточив все то, что Септимий Север 18 лет копил и сохранял, причиняя несчастья другим» (Гер. IV, 4).
«Когда Каракалла убил Гету, то, боясь, что братоубийство покроет его позором, как тирана, и услыхав, что можно смягчить ужас этого преступления, если провозгласить брата божественным, говорят, сказал: «Пусть будет божественным, лишь бы не был живым!» Он причислил его к богам, и поэтому народная молва кое-как примирилась с братоубийцей» (АЖА, Гет. II).
Каракалла свирепо расправился со всеми, кого можно было заподозрить в симпатии к Гете. «Сенаторов, кто родовит, или побогаче, убивали по малейшему поводу, или вовсе без повода – достаточно было для этого объявить их приверженцами Геты» (Гер. IV, 6).