Императорский воспитанник
Шрифт:
Питер посмотрел на Эрика — выкручивайся, затейник. Эрик — на Кима, правда, не возмущенно, а умоляюще — придумай чего-нибудь!
Ким поступил честнее всех — уставился в пол. Смотреть на Лана было стыдно, на корзины с лакомством — страшно и даже противно… уже.
— А вот и сам натуральный зачет, — продолжил Лан, присаживаясь к корзине. — Где же сопроводительный чек? Так… «согласно запросу из канцелярии, под номером…».
Лан, похоже, очень волновался, и пока ничего не понимал. Но собирался разобраться в самые ближайшие минуты. У всей троицы сердца дружно попытались ухнуть в желудок,
Лан тем временем выхватил с полки исходную книгу, перелистал ее, толстенную, так, что чуть страницы не запели под пальцами.
Мальчишки переглянулись. До этого они считали, что так быстро двигаться кай секретарь умеет только на тренировках.
— Нет записи, — нахмурился Лан, — выходит, бумага пришла не из канцелярии. Но откуда же? — Он разговаривал сам с собой, но с каждым словом три повинные головы опускались все ниже. — Сейчас же иду к Каро, пусть берет прокурорское разрешение допросить кондитера и узнать, откуда появилась фальшивка. Может, сейчас их по городу гуляет сотня, на разные товары. Завалят замок ненужными дорогими вещами, а потом предъявят счета к оплате и весь бюджет к чертям! — Лан встревожился всерьез.
Троица в который раз испуганно переглянулась. Такого развития событий они явно не предполагали.
— Не надо к Каро, — пролепетал Ким, зардевшийся как наливное яблочко, которое торговец выставляет в передний ряд лотка. — Это…
В последний миг привычка возобладала над честностью: если тут виновник, ему и признаваться. Поэтому Ким толкнул локтем Эрика, и не слабо так толкнул.
— Ну… Мы нашли бумажку и решили пошутить, — пролепетал Эрик, пряча глаза.
— Где нашли? Какую бумажку? Как пошутили? — Лан резко обернулся и теперь будто кидал вопросы-стрелы в трактирную мишень с трех шагов. Каждая в цель.
Эрик, запинаясь и уже тихо шмыгая носом, стал рассказывать. Ким и Питер присоединились. Ух, как им не хотелось! Но коралл-то ели все вместе, значит — соучастники.
Поэтому, вздыхая и делая длинные паузы, они поддакивали в пользу друга: «решили, ничего страшного не будет…. Не отговорили… Захотелось сладкого… мы думали, потом деньги… из копилки…».
— Все ясно, — как-то по-особенному жестко сказал Лан. — На этот раз Юри будет наказан — вычту жалованье за два дня. Он же знает: любые отходные бумаги с печатями, сжигаются. Лень было жаровню разжечь — останется без пива, лодырь.
Друзья вздохнули, представив огорчение помощника казначея и со страхом уставились на Лана — с нами-то что будет.
— Возьму в казначействе ссуду, — Лан продолжил размышления вслух, будто не видя встревоженных глаз, — под годовое жалование. Кондитеры в этой истории виноваты меньше всех. Ладно, ужинать буду хлебом, возле коптильни — проверено, так вкуснее. — он усмехнулся какой-то незнакомой кривой усмешкой
— А… а мы? — несмело заикнулся Ким. — Мы думали… копилку… — он в ужасе замолчал, сообразив, наконец, что никакая копилка… даже десять копилок! Не даст им столько денег, сколько стоит пятьдесят фунтов дорогущего лакомства. И вернуть недоеденное тоже не получится — очень скоро нежнейший шедевр кондитера уже не будет стоить ни гроша! Кондитер не возьмет его
— А вы? Что, вы? — сказал Лан, потускневшим голосом. — Забирайте добычу и идите… доедайте, пока не испортилось. Вам придется забыть дорогу в эту комнату. Меня забыть тоже. С мошенниками — не дружу.
Тишина, длившаяся три-четыре секунды, была такой мертвой, что жужжание упорной мухи, пытавшейся влезть в корзину с марципаном, казалось громом.
— Мы не мошенники! Мы не знали, что так получится, — едва оправившись от потрясения, наконец пролепетал Эрик.
— Мошенников, которые знают, что попадутся, не существует, — сухо и четко произнес Лан. — Вам, к счастью, повезло попасться на первой же проделке. Хочется верить, дальше будете жить честно. Главное, подальше от меня.
К чести Кима, надо отметить, что он даже не пытался лишний раз ткнуть Эрика тем, чья вообще это была затея. Питер, тот вообще каменно молчал, угрюмо глядя куда-то в пол. Эрик насморочно сопел, и было понятно, что он из последних сил сдерживается, чтобы не зареветь.
Троица уже час сидела на чердаке у Максимилиана, и переживала катастрофу.
Никакие слезы, уверения в том, что деньги найдутся, что они не нарочно… на Лана ничего не подействовало. Он отвернулся и сделал вид, что троих плакальщиков в канцелярии вообще нет. Пришлось уходить, медленно, поминутно оглядываясь — вдруг передумает?
Не передумал.
Его холодное презрение ранило очень больно, хотя они и понимали — по заслугам. А еще страшнее была мысль о том, что их мошенничество вылезет наружу и о нем узнает Каро. О-ой! Вот тут слезы наворачивались на глаза у всех троих. Каро на дух не переносила нечестность и воровство… а как она назовет аферу с кораллом, ни один из троицы не сомневался. А если учесть, что после случая с побегом Даниэля они и так остались в герцогстве «условно», до первого серьезного проступка…
Распроклятые корзинки с распроклятым кораллом пришлось забрать с собой. От приторно-пряного запаха уже явственно тошнило, и смотреть на сахарно-рассыпчатую ореховую вкусность было откровенно противно. Корзинки бросили на кухне у Максимилиана, и добрый старик даже не стал ни о чем расспрашивать убитых мальчишек, только огорченно покачал головой вслед. Ну что ты будешь делать, опять неладно… натворили, небось, чего, а теперь сами мучаются. Эх, дети-дети…
Спать мальчишки ушли в этот день позже обычного, на ужин вообще не появились, и до самого утра над развеселой троицей незримо витал дух вселенского уныния.
А утром деятельная натура Эрика взяла свое. Надо собрать деньги! Вытрясти копилку, пробежать по всему замку, занять у кого можно, пообещать все, что угодно…
Конечно, ссудить денег им могли только ровесники. Ну не к каю управляющему же бегать, или там к старшей горничной. Вся лакейская братия дружно вытрясла карманы, и троица надолго попала в кабалу — расплачиваться они могли только услугами…полы помыть, подежурить на кухне… Еще сколько-то денег дал Максимилиан. Его, посовещавшись, все же посвятили в свою неприглядную тайну… он даже ругаться не стал, покачал головой укоризненно, и полез доставать с верхней кухонной полки горшочек с монетами.