Императорский воспитанник
Шрифт:
— Лан, будь добр, передай каю Грено и каю управляющему, чтобы сегодня после ужина пришли в мой кабинет. Я намерена прекратить бесцельное существование этой компании придворных. Каждый должен будет заняться делом, вот вечером мы и подберем им новые обязанности.
— Передам, — рассеянно кивнул Лан, поднимая глаза от сообщения про Кетти. — Пишут, что все в порядке, — улыбнулся он, — добрались без приключений. Спасибо, Каро, что помогла устроить малышку! Каро… — тут Лан опять нахмурился. — Каро… ты опять не ешь.
— А? — задумавшаяся девушка вздрогнула и отложила ложку, которую крутила в пальцах.
— Не за что. Я хорошо знаю начальницу пансиона, так что договориться было
— Сперва суп. Герхард подождет. Давай же, не заставляй кормить тебя с ложечки.
Каро давно отметила, какой заботливый из Лана брат. И сейчас он словно бы разговаривал с маленькой сестренкой, упрямящейся и не хотевшей кушать. Каро заставила себя проглотить ложку, другую…
— Умничка! — одобрил Лан. — Герхард из Борлента. Это юго-восточнее Рогнара. Его отец был близко дружен с отцом нашего… — Лан чуть заметно запнулся, — нынешнего герцога. Поэтому они и заглянули к нам, когда возвращались из деловой поездки. В Синте, кажется, акции покупали. Они тогда здорово упали в цене. Ну и… — Лан передернул плечами, — Герхард здесь… прижился.
— Родители Даниэля погибли, когда он был совсем маленьким, — нахмурилась Каро. Ее всколыхнуло невольное сочувствие к мальчишке, и она сердилась на себя — не время тут расплываться.
— Да, это так. Я не знаю подробностей, старый герцог не любил об этом говорить. А Герхард уверял, что хорошо помнит, как когда-то они приезжали гостить к ним в поместье. И даже рассказал пару забавных историй. Дан… молодому герцогу это нравилось…
— Хм… — Каро задумалась. Потом что-то для себя решила и сменила тему:
— Подумай, чем занять эту толпу бездельников, вечером жду твоих предложений.
Вода и чистая одежда заставили Даниэля почувствовать себя лучше. Можно было бы сказать «хорошо», если бы не голод. Юный герцог сделал для себя новое открытие — оказывается, овощами не насытишься. Помидоры-помидорами, а кушать хотелось. Мягко говоря. Он с трудом дождался вечера. Было уже поздно, когда он наконец решился выйти и повторить вояж на кухню. Тихо, почти беззвучно Даниэль прокрался по коридору, обмирая от стыда каждую минуту. Потому что все в этом маршруте напоминало вчерашнее утро… Он надеялся, что на кухне уже никого нет и можно будет раздобыть чего-нибудь, хотя бы просто хлеба! Но это оказалось не так. Уже на подходе он с огорчением услышал, как громыхают кастрюльками. На кухне возилась Грена, та самая кухарка, которую Даниэль так хорошо знал с детства. Если бы это был кто другой, Даниэль ушел бы сразу. А так в нерешительности затоптался на пороге. Сделать надо было две простые вещи — зайти и попросить, но именно это было невероятно трудно! Особенно после того, что произошло вчера… Он совсем уже собрался уходить, как вдруг с ужасом подумал, что не выдержит еще одну голодную ночь, не выдержит! И шагнул на свет.
Грена обернулась на шорох и близоруко прищурилась.
— Данни? — спросила она, словно бы даже не удивившись. Их близкое знакомство уходило корнями в те времена, когда маленький Даниэль еще не стал «его светлостью», и был просто веселым и озорным мальчишкой, которого добродушная толстуха с удовольствием баловала разными вкусностями.
— Грена… — Даниэль окончательно стушевался. — Грена, можно мне… дай мне чего-нибудь… поесть, — почти шепотом пробормотал мальчишка.
— Ах ты, Господи Пресветлый… — женщина всплеснула руками и захлопотала. — Да я же тебе еще вчера все приготовила, оставила вкусненького, все ждала, когда ж ты придешь. Садись, Даннике, садись вот сюда, за стол.
Грена указала на то самое место, где когда-то он любил посидеть вечерами. Кроме лакомств пышнотелая кухарка всегда имела в запасе
Тронутый до глубины души этой неожиданной заботой, Даниэль шагнул к столу. И его словно теплом окутало воспоминаниями. Редкий вечер они не забегали с Ланом сюда, и каждый раз их ждали заботливо приготовленные вкусности и свежая история. Так было до тех пор, пока не появился Герхард. Даниэль все реже и реже заглядывал на кухню, а потом и вовсе перестал. Не пристало господину с прислугой водиться! Его ли это мысли были? И тут же другое воспоминание:
«— Тебе какой крем было велено сделать?! Отвечай, мерзавка! — и летящий в Грену поднос с тортом под мерзкий гогот компании». И после всего этого «Садись, Даннике…»
Даниэль, будто подкошенный, упал на стул, и прорвались не вылитые днем слезы.
— Ах ты, господи пресветлый! — повторила Грена свою всегдашнюю присказку, но уже совсем другим тоном. Быстро поставив вынутые из буфета тарелки, она обошла стол. Пару секунд в растерянности потопталась рядом с рыдающим подростком, а потом решительно обхватила теплыми, мягкими руками Дана за плечи, развернула и прижала к своему накрахмаленному белоснежному фартуку, пахнущему корицей, свежим хлебом, леденцами и чем-то еще донельзя приятным и уютным. И словно растворились в небытии несколько прошедших лет, и маленький Данни опять рассадил коленки до крови, а его утешают, дуют на больное место, дают вкусный леденец и обещают самую длинную страшную сказку: про пиратские сокровища и привидения…
И, совсем как тогда, вместе со слезами уходят тяжесть и обида. От Грены, старой доброй Грены, как прежде исходили такие покой и умиротворение, что поневоле забывались все беды. Даниэль всхлипнул последний раз и поднял на Грену глаза. Он вдруг многое захотел сказать ей, но не сумел.
— Все будет хорошо, Даннике, — прожившей долгую жизнь женщине не нужны были слова, чтобы все понять. — Поверь старой Грене, все будет хорошо. А теперь бери-ка ложку, и ешь как следует!
Она отпустила Дана, и как по волшебству перед ним оказалась здоровенная тарелка наваристого мясного супа с клецками — его любимого.
Упрашивать Даниэля не пришлось. Он налетел на суп так, что возникали опасения — не откусил бы ложку. Вслед за супом исчезла каша и кусок жареного цыпленка — тоже с пугающей быстротой. Когда было покончено с компотом и сладостями, Даниэль почувствовал себя абсолютно счастливым. Так хорошо он себя давно уже не ощущал. Даже до приезда Каролины.
Грена с довольной улыбкой смотрела, как он ест, подкладывала кусочки повкуснее. Она всегда любила, чтобы у мальчиков был хороший аппетит.
— Завтракать приходи сразу после занятий ваших утренних, — сказала она, когда насытившийся мальчишка отвалился от стола. — И никого не слушай, пусть только пикнут мне, я их живо научу, как поварешка по пустой-то голове впору.
— Хорошо… Грена… спасибо тебе! — обернулся Даниэль уже в дверях. — Я… никогда не забуду…
— Иди уже, спать давно пора, — добродушно отмахнулась Грена, провожая его улыбкой. — Спокойной ночи, Даннике.
— Спокойной ночи…
Эта ночь была первой, за последние три недели, когда Даниэль уснул с легким сердцем. А утром проснулся бодрый и выспавшийся, даже несмотря на складки плохо заправленной кровати. И на тренировку вышел самый первый. Не дожидаясь, пока все соберутся, Даниэль побежал. И после своей обычной «пятерки», неожиданно для себя, завернул на шестой круг. Остальные упражнения тоже шли гладко. В фехтовании он пропустил всего два укола. Сделал переворот, который у него долго до этого не получался. На Лана он по-прежнему избегал смотреть.