Империя Бермудской земли. Смена власти

Киселёва Мария

Это Шамиз – один из лучших лекарей в Мармашу. Ему я доверяю, как самой себе. Он очень часто осматривает мои раны, а также раны моих приближенных. Ему уже около шестидесяти, но разум его настолько светлый и пластичный, что я порой поражаюсь тому, как он в свои годы может быстро выявлять закономерности, делать выводы, быстро отбрасывать свои старые суждения, находя более убедительные аргументы в пользу того или иного лечения. Он родом из Сохага, но не приобрел характерного для жителей этого города тщеславия, а всецело отдался науке и врачеванию. Я практически

не ограничиваю его в средствах для своих исследований, как Авксения, поскольку взыскания последнего больше носили развлекательных характер, в то время, как Шамиз производил свои опыты более разумно. В моем мире у него были бы все шансы не только получить докторскую степень, но и, возможно, претендовать на премию – настолько он гениальный для меня человек.

– Я доверяю тебе, Шамиз, – ответила я, – Не отвлеку ли я тебя от дела, если поговорю недолго с Катастросом?

– Нам Вас покинуть? – спросил лекарь, поднимая голову. Его помощник тоже замер, ожидая указаний.

– Нет, ни в коем случае, – поспешно сказала я, – Продолжайте.

И оба лекаря снова углубились в свою работу. Я подошла к изголовью кровати и оперлась об него, а Катастрос приподнялся на локтях, и повернулся ко мне. На нем не были ничего, кроме плотной ткани, отчасти закрывающей нижнюю часть тела.

– Простите, госпожа, что не могу должным образом поприветствовать Вас, – проговорил он весело, а потом его лицо исказилось от боли.

– Не говори ерунды, – сказала я, склоняясь над ним и облокачиваясь о кровать, – Как ты себя чувствуешь?

Он заговорил, когда смог снова овладеть собой.

– Вполне сносно, госпожа, поэтому смогу в скором времени вернуться к выполнению своего долга.

– Это не тебе решать, – я переглянулась с Шимизом.

– Что там с пленником? – просил он, после чего он опустил голову, скрывая очередной приступ боли от меня.

– Он умер, но нам удалось кое-что от него узнать, – поспешно сказала я, – Сейчас Найт занимается изучением бумаг, которые мы смогли достать в Ризасе. Темосу я поручила мобилизацию войск по всей Империи.

Катастрос прекрасно понимал, что здесь при лекарях я не могу рассказать ему больше. Поэтому не приставал с расспросами. Он знал, что я приду еще и подробнее расскажу обо всем, кода мы будем одни.

Когда Шамиз закончил с промыванием раны и начал ее осматривать, касаясь руками пораженной области, Катастрос согнулся от боли и застонал.

– Не буду отвлекать тебя, Шамиз. Спасибо, что позволил поговорить с ним – сказала я и поспешила удалиться.

– Я всегда к Вашим услугам, – невнятно ответил лекарь, не поднимая головы.

Я поспешила удалиться в свое крыло, но внезапно встретила Калена. Я шла, углубившись в свои мысли, и даже не подумала замедлиться на повороте. Мы едва не столкнулись с ним.

– Простите, Ваше Величество, – начал мямлить он, – Я Вас не заметил и никак не хотел причинить неудобства.

– Ничего страшного, – ответила я, – Ты идешь к Катастросу?

– Признаться, да, – сказал он уже увереннее, – Хотел проведать друга. Я видел, какой он прилетел.

– Я

тебя огорчу, но сегодня ты не сможешь с ним поговорить, – ответила я. Я искренне сожалела о том, что Кален не сможет его поддержать, что было также слышно в моем голосе, – Его сейчас врачуют лекари. Даже мне не удалось там надолго задержаться.

Кален поник и вздохнул. Не думаю, что он преследовал цель выведать какие-то сплетни или что-то еще. Он просто хотел видеть друга живым. Меня несколько растрогала такая искренность, которую я видела по мимике дракона.

– Ваше Величество, – скромно сказал он, когда я уже собиралась уходить, – Вы не составите мне кампанию сегодня под звездами? Я еще утром хотел предложить это Катастросу, но его рана немного изменила мои планы.

– Хорошо, – ответила я и отправилась к себе.

Надев серую и неприметную куртку, я в облике совы долетела до места, где уже сидел Кален: очень невеселый и поникший. Он, как обычно, был при своей фляге, но не пил из нее. Смотрел то на звезды, то на нее, а потом, повертев немного ее в руке, закрыл и опустил около себя. Я обратилась в человека и приблизилась к нему.

– Снова добрый вечер, Сумеречница, – он обернулся ко мне с грустной улыбкой на лице.

– Что-то с тобой сегодня не так, – я села около него, – Я не узнаю прежде жизнерадостного и несносного солдата.

Кален уныло засмеялся, но радость быстро оставила его. Он снова стал мрачен.

– Он будет жить? – наконец, спросил он, – Я видел, сколько крови он потерял, и как его вносили. Он был бледен, как снег. Сознание почти покинуло его.

– Да, конечно, – теперь я поняла причину угнетения Калена, – Он, действительно, потерял много крови, но сейчас с ним все хорошо. Шамиз – мой лучший лекарь, он знает свое дело. Я разговаривала с Катастросом и не нашла в нем предпосылок скорейшей кончины. Просто рана глубокая, так как стрела попала в артерию. Шамизу надо больше времени на врачевание.

Кален постепенно успокоился. Он верил мне, поэтому опасения за жизнь друга постепенно его оставили. Он посмотрел на свою флягу, но к вину так и не притронулся.

Погода стояла спокойная. Небо затянули тонкие серые тучи, местами рваные – через эти плеши пробивался свет луны и мерцание звезд. Вокруг нас кружился хоровод из легких изящных снежинок. Одна из них даже упала мне на рукав. Из-за туч, которые отражали свет столицы, было достаточно светло, чтобы я смогла рассмотреть тонкий узор, образованный кристаллами льда.

Кален тоже приподнял руку, позволив упасть на одежду снежинку. Потом он склонился и с заинтересованным видом начал изучать узор.

– Никогда прежде такого не видел, – проговорил он, не отрывая внимательного взгляда от рукава, – Сколько себя помню, всегда видел снег только комками.

– Он иногда, действительно, падает бесформенным, – проговорила я, оборачиваясь к нему, – Но, в сущности, весь тот снег, что падает с неба, состоит из таких снежинок.

– Это магия такая? – он немного повеселел.