Империя Бермудской земли. Смена власти
Шрифт:
– К сожалению, мы мало полезны в борьбе с Вашим врагом, хранительница, – говорил Матис, когда я закончила объяснение, – Мы не застали этой войны и не имеем опыта. Однако от своего лица и от лица своего народа я могу Вам обещать свою поддержку.
Я кивнула в знак глубочайшей благодарности, и повернулась к Рее.
– Это не моя Империя и тем более не моя война, – коротко отрезала она, – Я и мой народ в ней участвовать не будем. Сегодня же я уведу их из столицы. Ты дала Яру право жить автономно и независимо от себя – я требую того же для своего народа.
И, не дождавшись моего ответа, она повернулась и вышла. Матис проводил ее взглядом, но не последовал за ней. Сатир опять повернулся
Когда мы остались одни с генералами, я спустилась с трона к Темосу и, наконец, задала давно интересующий меня вопрос.
– Что у тебя было в Коринфе?
Темос повернулся и начал рассказывать. Авксений был шокирован моим распоряжением и пытался возражать. Но потом, осознав всю серьезность своего положения, упал на колени и взмолил о пощаде. Как и было приказано, всех его приближенных отстранили от обязанностей. Никанор был назначен царем Коринфа, из-за чего выражал огромную благодарность предоставленной ему честью. Дальнейшее решение организационных вопросов касательно управления городом, а также судьбы Авксения и его свиты Темос предоставил сатиру.
Мы потом еще долго решали организационные моменты. Но под вечер Найт начал собираться в путь. Он решил отправляться завтра утром, оставив в Мармашу нескольких своих приближенных из числа драконидов для защиты города, а также половину драконьего войска (преимущественно ложных драконов) под начало Катастроса, чтобы они сопровождали меня и потом присоединились к остальным. Темос отправил гонцов по всем городам Империи, чтобы они организовывали и стягивали войска в Коринф.
Только под вечер я смогла, наконец, вкусить свободу. Я решила в этот раз сама спуститься за едой, чтобы слуги помогали собираться войскам крепости, а не отвлекались на мои прихоти. Оказавшись за нужным поворотом, я услышала приглушенный плач. Я замерла на месте и прислушалась. Этот кто-то прятался в другом краю коридора за бочками с вином, которые располагались в самом углу кухни. Я тихо подошла и осторожно выглянула из-за угла. За ними сидела девушка. Та самая девушка, которой Кален нес тогда цветы. Она сидела и содрогалась всем телом, пытаясь приглушить душащие ее эмоции. Все это время она перебирала что-то в руке. Выйдя из-за укрытия чуть больше, я увидела, что это высушенный цветок из того самого подаренного букета.
В этот момент у меня сжалось сердце и к горлу уже начал подступать тот самый ком слез. Они погибли по моей вине. Это мной был отдан приказ. Сейчас, когда ошибка уже допущена, я видела тысячу вариантов, которые позволили бы предотвратить это. Передо мной снова и снова появлялся образ подстреленного дракона и лежащего на траве тела. В ушах звучал тот отрывистый крик, знаменующий окончание жизни для Калена. Потом появлялся образ скорбящего Катастроса и огня, поглощающего бездыханное тело. А теперь будет еще и возникать видение притаившейся за бочками служанки, держащий в руке высушенный цветок из подаренного ей букета и глотающей горькие слезы, чтобы приглушить звуки великой скорби.
Я бы сама отдалась эмоциям, если бы у меня за спиной не возник звук шагов и зовущих ее возгласов. Видимо, ее начали искать кухарки. Если уж я не смогла спасти ее друга, то сейчас могу выиграть время для того, чтобы она привела себя в порядок. Я пошла навстречу разъяренному человеку.
Передо мной возникла упитанная и недовольная женщина. Я встретила ее с уверенным и серьезным лицом.
– Ох, Императрица, – хмурые черты женщины сразу же покинули ее лицо и сменились удивлением, – Простите, я не признала Вас сразу. Я искала свою помощницу и думала, что найду ее здесь.
Женщина склонилась в поклоне. А я же еще более усердно пыталась удержать на себе маску
– Ничего страшного, – мой голос был плавный и ровный, – Я пришла сюда за едой, дабы не обременять слуг, собирающих завтра отбывающих солдат.
– Да, конечно, Ваше Величество! Сейчас я все подам! – она подскочила и с неожиданной для меня легкостью движений побежала выполнять поручение.
Я повернулась к бочкам. Девушка успела утереть слезы с глаз, но они все еще были опухшие и красные. Сама же она была напугана.
– Иди и умойся. Можешь оправдать свое отсутствие моим поручением, – сказала я девушке.
Она поклонилась, всеми своими движениями напоминая испуганного олененка, и собиралась уже уходить.
– Подожди, – она повернулась ко мне, а мне стоило больших усилий сохранить твердость голоса, – Мне очень жаль.
Она кивнула, снова поклонилась и убежала.
Поднявшись в свои покои, я поставила свою ношу на стол и принялась раздеваться. Я мимолетно окинула взглядом привычную для меня обстановку, но потом мое внимание задержалось на кровати. Там лежала кроваво-красная роза с небольшим аккуратно сложенным вдвое клочком бумаги. Я догадывалась, от кого мог быть этот подарок, и очень сильно удивилась тому, что он зимой смог где-то найти розу. Я подняла цветок и вдохнула нежный и ни с чем несравнимый аромат. Потом все же решила раскрыть послание. На бумаге неуверенным и корявым шрифтом было написано следующее:
Я всегда буду с тобой, что бы ни случилось.
Эти строки тронули меня. Я снова вспомнила ту девушку и представила себя на ее месте, если бы замыкающим полетел не Кален, а Катастрос. Внезапно мое сердце сильно сжалось и я потеряла контроль над собой. Вся та тяжесть прошедших дней внезапно обрушилась на меня. Я упала на колени, обронив бумагу и цветок, и закрыла лицо руками.
Я свернулась клубком, в надежде спрятаться от всего мира, в попытке скрыть от всех, то, что сейчас происходит со мной. Горькие рыдания поглощали меня. Этот эмоциональный поток был похож на безудержный водопад, который прорвался сквозь несокрушимую многовековую платину. В моей голове пронеслись все те горести и страдания, которые пришлось пережить мне и окружающим за эти дни. Я чувствовала, что из меня выпили все силы. Я разрушала саму себя.
Это продолжалось недолго. В какой-то момент силы оставили меня, слезы закончились, и я просто опустила руки, собираясь с силами.
Я выпрямилась и запрокинула голову вверх, ощущая свалившуюся с плеч гору. Но прилива сил не последовало. Скорее наступило полное изнеможение, за которым следовало безразличие к происходящему.
В дверь постучали. Я какое-то время не понимала, что происходит. Да и мне было все равно. А потом со вторым стуком я резко опомнилась, подскочила, попутно собирая то, что уронила на пол.
– Войдите, – я поспешно вытерла лицо рукавом рубашки.
– Я не разбудил Вас, госпожа? – в дверном проеме показался Катастрос. Он вошел аккуратно, видно, ожидая того, что я окажусь в постели. Но потом посмотрел на меня и мое лицо и все понял.
Он закрыл дверь и молча подошел ко мне. Я долго не решалась посмотреть на него, но потом все же отважилась на это. На его лице была все та же скорбь, но еще и с оттенками сочувствия и нежности. Не сказав больше ни слова, он притянул меня к себе и обнял, обвив руками мои плечи. Я попыталась сопротивляться его порыву, но потом меня окутала волна приятного тепла, любви и понимания, которой я не смогла противиться. И тогда я позволила ему прижать себя крепче, а сама уткнулась лицом в него, едва не отдавшись второй волне еще не иссякшей боли и тяжести.