Империя человечества. Время солдата
Шрифт:
Сухо щелкнул выстрел. Голова шерифа откинулась назад.
– М-мм, – простонал Детеринг, – и здесь он мне напакостил… ч-черт! Курлов! А-ах, черт! Саша, иди потолкуй с этой… с этим лейтенантом. Мне нужно подумать. И позови громил – пускай унесут труп.
Я вышел в коридор и подозвал двоих парней, куривших на лестнице.
– Займитесь трупом. Куда вы сунули девушку?
– Она в том крыле, – махнул рукой один из охранников. – Там комнатка в углу.
Я кивнул и двинулся по указанному адресу.
– Идите погуляйте, – распорядился я, швыряя на столик свою пушку. – Принесите мне красного… и что-нибудь сладкое типа бисквитов. Есть в этом доме что-то похожее?.. Жрать хочу, как перед смертью.
– Найдем, – улыбнулся парень. – Идем, Стэн, доиграем потом.
Его напарник вежливо кивнул мне, и они вышли в коридор. Я сбросил с плеч окровавленную куртку и посмотрел на нашу добычу:
– Сними эту штуку со рта. Как тебя звать?
– Мэрион… мне нравится это имя.
– Хорошо, – я нашел в кармане смятую пачку сигарет и бросил ее на стол: – Пусть так. Кури, если хочешь.
Она протянула руку, вытряхнула из пачки сигарету и посмотрела на меня.
– Огня? Сейчас.
Я бросил ей зажигалку. Она не сумела поймать ее дрожащей рукой, зажигалка упала на диван. Прикурив, лейтенант осторожно положила ее на стол и откинулась на спинку дивана.
– Скажите, зачем я вам нужна?
Я не ответил. Я осторожно потрогал блокадер на щеке. Боли я, само собой, не чувствовал, но ощущение все равно было противное. Еще и клеить потом это дело. Шрам опять же. Потом шрам своди. Вот тебе и маскировка, могли и голову снести.
В дверь постучали.
– Да! – рявкнул я.
Вошел молодой паренек с подносом, на котором стояла пыльная пузатая бутылка, бокалы и коробка с десятком пирожных.
Я кивнул и отпустил его взмахом руки. Раскупорил бутыль, налил два бокала до краев и пододвинул один к девушке.
– Спасибо, – прошептала она.
Я впился зубами в пирожное и окинул ее внимательным взглядом. Формы уже женские, гормональная стадия, видимо, позади. Да и вообще – девица, и все. Хрен его, что там мужского осталось у нее под юбкой, но воспринимать это испуганное сероглазое существо как мужчину мне было сложно. Честный коп. Феномен. Гм…
Съев три пирожных, я допил бокал вина и спросил:
– Сколько тебе лет?
– Двадцать три. А что?
– Да так, ничего. Ты понимаешь, из-за кого это все?
Она опустила глаза.
– Понимаю.
– Перестань трястись. Лучше выпей. Ты знала, что он натворил?
– Да. Знала.
– Почему ты оказалась… с ним?
Мэрион взяла
– Вы не поймете.
– Ну почему же? У меня высшее гуманитарное образование. Попробуй.
– Какое, если не секрет?
– Академия Службы безопасности в Метрополии. Прикладная и аналитическая ксенология, полный курс.
– Я должна была догадаться, – она поставила бокал на стол. – Ну что ж… Матье был единственным человеком, который хорошо ко мне относился. Единственным, за всю мою жизнь. Может быть, вы сможете понять меня, если попытаетесь. Что такое жить в чужом теле? Вы думаете, это здорово? Терпеть издевательства родителей, изнасилования сокурсников… Вы знаете, сколько раз меня насиловали?..
– А Лафрок тебя пожалел?..
– Может быть, и пожалел, не знаю, что это такое, меня никто никогда не жалел. Даже тогда, когда у меня уже не было сил плакать… Можно еще сигарету?
– Пожалуйста, – я протянул ей пачку и заглянул в ее печальные серые глаза. Нет, она не играла. Так не играют. Она говорила совершенно искренне, уверенная в том, что живой ей отсюда не выбраться.
– Ты была в курсе его дел?
– В принципе я ими не интересовалась. А что касается…
Хлопнула дверь, вошел Детеринг. Сел в кресло, глотнул вина прямо из бутылки, элегантно вытер рот перчаткой и посмотрел на умолкшую девушку:
– Продолжайте, лейтенант. До рассвета мы вас не съедим.
– Что касается убийства генерала Фаржа… За три недели до этого появился следователь Эгон Миллер из прокуратуры планеты, и они о чем-то долго говорили с Матье. Я их разговора не слышала. Матье после разговора выглядел очень довольным. А потом Миллер пришел с каким-то странным человеком… они называли его Олафом.
– Вот как? – аристократически изогнул бровь Детеринг. – И что ж в нем было странного?
– Даже сложно сказать, что именно… так, вообще. Он явно нездешний, одет был… я не знаю, где так одеваются. И еще – у него были разные глаза. Один черный, другой голубой. Я решила…
– Один черный, другой голубой? – Я едва не выронил из пальцем пирожное. – А… послушай, с ушами у него все было в порядке?
– С ушами? Подождите… да – у него не было верхней части левого уха. Вы его знаете?
– Высокий, полноватый и смуглолицый?
– Да, это он.
– А, дьявол! – я стукнул ладонью по подлокотнику. – Шеф, я его знаю. Это ухо ему отрубил я.
– Да? – удивился Детеринг. – И кто он?
– Это Юнг Ройтер, мой бывший сокурсник. Его выперли с восьмого курса, когда всем стало ясно, что он не тянет боевую подготовку. Он не мог справиться с весом. Да и характер у него не очень-то. Мы с ним дрались на восьмом курсе, незадолго до его исключения.