Империя: чем современный мир обязан Британии
Шрифт:
На деле было много мест, где американцы и британцы успешно сотрудничали в послевоенный период. На Кипре, в Адене, Малайе, Кении британское правление было по сути “гарантировано” США. Этот поворот политики отражал растущую озабоченность американцев тем, что Советский Союз представлял гораздо более серьезную угрозу американским интересам и идеалам, чем Британская империя. “Если бы внезапно началась неизбежная борьба между Россией и нами, — заметил один американский чиновник еще до холодной войны, — то встал бы вопрос, кто наши друзья… Те, кого мы ослабили в борьбе, или те, кого мы усилили?” В конце концов, было что сказать в защиту британского империализма. Так, Генеральный совет ВМФ США и Комиссия
Западная Европа, включая ее зависимые заморские территории, теперь явно зависит от американской помощи… [тогда как] Соединенные Штаты признают, что Соединенное Королевство и Содружество… крайне важны для их защиты и безопасности. Уже это… говорит о частичной взаимозависимости, а не полной [нашей] зависимости. С течением времени (в следующие десять-двадцать лет) признаки зависимости будут слабеть, а взаимозависимости — усиливаться.
Этого не произошло. Напротив, египетские события показали, что американцы сохранили изначальную враждебность по отношению к империи. И когда американцы наложили свое вето, фасад неоимперской власти разрушился. Высокопоставленный чиновник МИДа в 50-х годах констатировал: “Обдумывая наши трудности в Египте, мне кажется, что они проистекают из того очевидного факта, что мы испытываем нехватку сил… Следует признать, что эта нехватка сил должна ограничивать наши возможности и при необходимости вынуждать нас к политике уступок или вроде того”.
Как и предсказывал Гитлер, конкурирующие империи способствовали деколонизации в большей степени, нежели местные националисты. В 60-е годы, когда холодная война вошла в самую горячую фазу, Соединенные Штаты и Советский Союз боролись за внимание освободительных движений Африки, Азии и Карибского бассейна. “Ветры перемен”, о которых упомянул Гарольд Макмиллан в 1960 году во время поездки по Африке, подули не из Виндхука или Малави, а из Вашингтона и Москвы. Трагедия заключалась в том, что взамен колониального правления эти “ветры” нередко не приносили ничего, кроме гражданской войны.
Наиболее важным аспектом была, разумеется, экономика. Истощенная, не имеющая возможности начать с нуля, как разгромленные Япония и Германия, Британия была больше не в состоянии тратиться на империю. Националистические повстанческие движения и прогресс военной техники сделали защиту империи делом гораздо более затратным, чем прежде. В 1947-1987 годах расходы Великобритании на оборону составляли 5,8% ВВП, столетием раньше — всего 2,6%. В XIX веке Британия восполняла хронический дефицит торгового баланса доходами от иностранных инвестиций. Теперь на страну легло бремя огромного внешнего долга, и Министерство финансов вынуждено было покрывать намного выросшие затраты на национализированные здравоохранение, транспорт и промышленность.
Было необходимо, по мнению Кейнса, “прежде всего… оплатить политические и военные расходы”, чтобы Британия вернула США ссуду, когда война — и ленд-лиз — завершатся в 1945 году. Но сами условия кредита подорвали могущество Британии. Одалживая англичанам 3,75 миллиарда долларов [208] , американцы настояли на том, чтобы фунт стал
208
Последний платеж осуществлен в 2006 году.
Снижение курса фунта стерлингов по отношению к доллару стало одним из признаков резкого экономического спада в Великобритании. Ее показатели заметно снизились: с 25% мирового промышленного экспорта в 1950 году до 9% в 1973 году? с более чем 33% мировых морских торговых перевозок до менее чем 4%; с 15% мирового экспорта стали до 5%. Поскольку Британия была менее затронута войной, она вышла из нее крупнейшей европейской экономикой. К 1973 году ее догнали Германия и Франция, почти догнала Италия. Британский показатель роста ВВП на душу населения в 1950-1973 годах был самым низким в Европе — вдвое меньше немецкого.
И все же мы не должны торопиться с выводом, будто это сделало британскую переориентацию с Содружества на континентальную Европу экономически неизбежной (так нередко объясняли и вхождение Великобритании в Европейское экономическое сообщество). В самом деле, объем ее торговли со странами ЕЭС в 1952—1965 годах вырос с 12 до 18%. Однако доля стран Содружества осталась выше. Хотя она снизилась с 45 до 35%, масштаб торговли с Содружеством все же оставался вдвое больше, чем с ЕЭС. Только после вступления Британии в Общий рынок европейские протекционистские тарифы, особенно на сельскохозяйственную продукцию, вызвали переориентацию на континент. Как это часто бывает, политическое решение вызвало экономические перемены, а не наоборот.
Сложности с Содружеством заключались не столько в его уменьшающейся экономической важности для Британии, сколько в его политическом бессилии. Первоначально Содружество включало только Британию и “белые” доминионы. В 1949 году к нему присоединились Индия, Пакистан и Цейлон (ныне Шри-Ланка). К 1965 году в Содружество входило двадцать одно государство. Еще десять присоединились к нему в следующее десятилетие. В настоящее время в Содружестве состоят пятьдесят четыре страны. Оно почти стало чем-то вроде подразделения ООН или Международного олимпийского комитета. Его единственной заслугой является экономия на услугах переводчиков: английский язык — единственное, что осталось общего у государств-членов Содружества.
Итак, Британская империя, которая, по сути, была выставлена в 1945 году на торги, была расчленена вместо того, чтобы перейти по наследству, прекратила свое существование вместо того, чтобы получить нового хозяина. Около трех веков ушло на ее строительство. На пике своего могущества Британская империя занимала четверть земной суши и управляла примерно такой же долей населения планеты. На ее демонтаж ушло всего три десятилетия. В качестве сувениров британцам осталось несколько клочков земли — от острова Вознесения до Тристан-да-Кунья.