Империя Греха
Шрифт:
Небольшая волна облегчения захлестывает меня. Мне не нужно набираться смелости и искать кого-то ещё.
— Что я могу вам предложить, мисс?
— Водку с мартини. Двойную, пожалуйста.
Я пытаюсь казаться кокетливой, но понятия не имею, сработает ли это. Я действительно ужасна в этом.
Не похоже, что раньше у меня было достаточно возможностей. Это мой первый раз в баре. На самом деле, это первый раз, когда я выхожу из дома одна.
Эта ночь первая для всего.
— Так сразу. — он начинает заниматься приготовлением
— Слегка.
Ладно, это невинная ложь. Я никогда не думала, что буду соответствовать стереотипу о том, как каждый Русский любит водку, но когда два года назад мы отмечали мое восемнадцатилетие, мне сказали, что я должна ее выпить, и с тех пор я отказываюсь употреблять любой другой вид алкоголя.
Ухмылка приподнимает губы Саймона, будто его забавляет, как сильно я люблю водку.
— Ты новенькая здесь?
Дерьмо. Дерьмо. Он раскусил меня, не так ли? У всех это получается. Не имеет значения, выбрала ли я место за пределами штата или подделала водительские права и свой возраст.
Один взгляд на меня, и люди знают, кто я и откуда. Никакое количество макияжа и красных платьев не изменит того, кем я являюсь.
Кто я.
Быть может, мне следует прервать это, пока все не стало слишком сложным. Возможно, я смогу вернуться раньше, чем планировала, и..
Я внутренне качаю головой. Я так усердно работала ради этой свободы. И не собираюсь бросать все это сейчас.
Поэтому я нацепляю самую лучшую улыбку, какую только могу предложить, и смотрю на бармена в течение короткой секунды, прежде чем оборвать зрительный контакт.
— Почему ты спрашиваешь?
— Просто не видел тебя в этих окрестностях, поэтому.
Мои мышцы расслабляются, когда из меня вырывается прерывистое дыхание.
Видишь? Это пустяк. Здесь я в безопасности. В конце концов, я позаботилась о том, чтобы никто из моего круга не явился в это место.
Он ставит мартини передо мной.
— Дай мне знать, если тебе понадобится что-нибудь еще.
— Спасибо, Саймон.
Он ухмыляется, и я знаю, что он собирается завязать разговор. Я вижу это по непринужденности в его глазах и по тому, как его тело наклоняется ко мне.
Изучение языка тела — это данность в мире, в котором я жила всю жизнь. Я могу быть незначительной в общей схеме вещей, но я признаю эти вещи.
Саймон открывает рот, чтобы заговорить, но его прерывают, когда незваный гость садится рядом со мной, хотя остальные стулья пусты.
Ох, я вас умоляю.
Мне потребовалось много времени, чтобы достичь стадии, когда мой мозг готов перейти на следующий уровень. Я не очень хороша в общении с окружающими людьми.
У них есть глаза. И большинство из них осуждают и критикуют и всегда стремятся докопаться до меня.
Ладно, может, это не так, но
И они наблюдают за мной. Близко. Сосредоточенно. Словно они могут вскрыть мой фасад и заглянуть внутрь скорлупы, которой я себя окружила.
— Макаллан, чистый.
Мои пальцы сжимают мартини, затем я опустошаю его наполовину за раз. Этот глубокий, низкий голос со спокойным оттенком — причина, по которой я чувствую на себе пристальный взгляд. Я ощущаю его глубоко в сердце, которое никогда не направляло меня неправильно.
Это один из телохранителей, которых я упустила из виду в своем плане? Нет, невозможно. Они думают, что мне нездоровится и я сплю в своей комнате, чтобы никто не беспокоил меня до утра.
Используя волосы в качестве занавеса, я наклоняю голову в сторону, лучше рассматривая. Я стараюсь не быть очевидной, пытаюсь притвориться, что мои ноги не дрожат, и мой авиарежим не давит на меня, чтобы я пошевелила задницей и убежала прочь.
Мужчина, сидящий рядом со мной, обладает присутствием таким же глубоким, как и его голос. В нем есть что-то нервирующее, хотя он просто сидит рядом.
Его физическая внешность имеет к этому какое-то отношение. Он красив, потрясающе красив. Это несправедливо. Наверное, он самый красивый мужчина, которого я когда-либо видела, включая актеров и супермоделей. Он обладает тем типом физического совершенства, которое заставляет вас остановиться и уставиться на него.
Как будто этого недостаточно, он высокий, его ноги кажутся длинными, даже когда он сидит, а плечи такие широкие, что пиджак костюма от Армани облегает его развитые мышцы.
Мышцы, которые легко могли бы одолеть меня, если бы он захотел. Я не должна думать об этом. Черт, мне следовало бы опасаться этого, учитывая всех мужчин в моей жизни, но я не могу упустить из виду тот факт, что этот конкретный мужчина мог бы одолеть меня в мгновение ока.
Внезапный прилив тепла охватывает мои бедра, и приходится сжать их вместе, прогоняя это ощущение. Я должна сосредоточиться на чем-то другом, на чем угодно, только не на жидком огне, который я не должна ощущать.
Но я сталкиваюсь с чем-то похуже.
С его лицом.
Это сила, поражающая вас из ниоткуда.
В нем имеется твердость, электрический разряд, который вот-вот убьет током любого, кто окажется рядом.
Вулкан, находящийся на грани извержения.
Я никогда не считала мужскую красоту опасной, и это о чем-то говорит, учитывая, кто я и с кем я сталкиваюсь на ежедневной основе.
Но с ним все по-другому. Я понимаю, что это не должно быть опасно. Его красота здесь не для того, чтобы преподать урок или проломить кому-то башку. Он одет в дизайнерский костюм и, ради бога, пьет «Макаллан», а это значит, что он какой-то бизнесмен. Его крупные швейцарские часы на запястье, должно быть, стоят целое состояние. Это роскошно.