Империя И.З.М.Е.Н. Охотница из Иринтала
Шрифт:
Мужчина обменялся несколькими рублеными фразами с Тэбаном, из рук которого к нему перекочевал тугой мешочек и с тихим звяком исчез в недрах мантии. После тип подошел ко мне, ухмыльнулся и ткнул двумя пальцами в лоб.
Я закричала, выгибаясь всем телом. Меня будто бы насквозь прошила молния, мгновенно вскипятив кровь и поджарив внутренности. Удивительно, что голова, на которую пришлось воздействие, взорвалась болью последней.
Ну, что же! Выносливостью я не отличалась, поэтому отключилась моментально.
Из-за этого гада провалялась в койке еще пару дней. А ведь накануне уже
Мало мне ран, так еще и это!
Помимо гематомы на затылке, мое тощее тельце исполосовали царапины, как будто кошки когтями драли. Большинство из ран стараниями травницы уже затянулись. Но четыре глубоких пореза на плече останутся в виде шрамов. Быть может, они станут напоминанием, как я попала в этот мир? Вокруг все слишком чужое. Слишком. Чужая речь, люди и обычаи, одежда и вкус еды. Только в снах еще сохранялось ощущение дома, но и те приходили не каждую ночь. Забывались, стирались из памяти. А я все больше не понимала, кто такая, зачем здесь и где теперь мой дом.
– Доброе утро, Лаисса. Как себя чувствуешь? – заглянула с самого утра Шалсей. – Я вот чайку тебе заварила на травах, чтобы остаточное действие магического лечения убрать.
– Спасибо, мне уже лучше, – машинально ответила женщине и только потом поняла, что случилось.
Я. Поняла. Все! Все, что она сказала. И, самое главное, ответила!
– Как же это возможно?
– Заговорила! – обрадовалась женщина. – Ну, наконец-то! Ты, вот, что, девочка! Завтракай, а я Тэбан сура позову. Очень уж он беспокоился, переживал.
– Д-да, конечно, – кивнув Шалсей, принялась за еду.
Насчет девочки травница ничуть не соврала. Тощее тельце, угловатые формы, не успевшая сформироваться грудь. Зеркал тут не было, но на ощупь маленький нос, тонкие губы и высокий лоб. Сбившиеся в колтуны волосы блеклого белесого цвета. Руки-ноги, как спички. Ничего примечательного. Кроме того, что осознавала себя взрослой женщиной, прожившей не один десяток лет. Ну, как, осознавала? Во снах, что казались такими реальными, была именно такой. А вот ребенком себя совершенно не помнила. И это пугало. Сильно.
Тэбан и Шалсей, вероятно, знали, что произошло, и кто меня ранил. Внутри постоянно таился страх, что правда мне не понравится. И что они бросят меня одну, а самостоятельно мне не выжить. Этот же страх подсказывал, что никому нельзя рассказывать о снах. Это тайна, от которой зависит жизнь.
– Приветствую, тана Лаисса, – поздоровался вошедший Тэбан. – Шалсей сказала, тебе лучше?
– Да, верно. Спасибо за беспокойство. Вы расскажете, что произошло? Я ничего не помню.
– Вот как? – Мужчина заломил бровь вверх. – Жаль. Я надеялся, что ты расскажешь, как выжила в Иринтале – Гиблом лесу. Не каждому суру такое по силам, не то, что ребенку.
– Но я ничего не помню, – машинально коснулась раны на затылке, – совсем.
– А кто тебе ранил? Кто принес на опушку и выбросил на тропу?
Что тут скажешь? Какой иринтал? Моя жизнь началась здесь,
Пожав плечами, я тяжко вздохнула. Игра в непонятные вопросы, вздохи и недовольное сопение продолжилась. Разве что теперь я понимала, чего от меня хотят. Но от этого легче не стало.
– Простите, но я не помню.
– А имя, Лаисса? Оно твое?
– Кажется, да. Но мое звучало немного иначе. Не могу вспомнить, – тут ни капли не соврала, и гость это понял. Откуда-то я знала, что он чувствовал неправду.
– Понятно! Ну, что же, жаль. Я рассчитывал выяснить, что произошло в лесу, кто твои родители. Совершенно ясно, что ты не из местных. Отдыхай, пока, – Тэбан вышел, оставив меня в полной растерянности.
Действительно, травница и сам Тэбан сур отличались красноватым оттенком кожи, а вот я на их фоне смотрелась бледной поганкой.
Некоторое время я пялилась на дощатую дверь, за которой скрылся гость, думала над его словами, и ничего путного на ум не приходило. Я никто здесь, чужачка. Никому не нужная и бесполезная. Они ведь не обязаны заботиться обо мне. Возможно, рассчитывали, что найдутся родственники и заберут меня, компенсируют расходы. Шалсей жила скромно. Это по обстановке понятно и по небогатой одежде. Сравнить с тем же типом в мантии, так беднота полная. Разве что Тэбан сур выглядел обеспеченным. А еще надежным и сильным. Такой не даст в обиду, не станет лебезить или прогибаться под власть имущих. Он сказал, что нашел меня в лесу. Гиблом лесу, в котором вряд ли встретишь случайного человека. Значит, он из тех, кто не боится гулять в его окрестностях? Лучшего защитника мне не найти. Но захочет ли он взвалить на себя ответственность за безродную девчонку? Сомнительно. Скорее, поспешит избавиться от досадной помехи. Или нет?
Скользнув с кровати, закуталась в теплую шаль, которой травница накрывала меня по ночам, и вышла из закутка. Рядом располагался еще один, временно переоборудованный под мыльню. Очевидно, Шалсей часто оставляла больных в доме, устроив в нем что-то вроде лазарета. Саму травницу обнаружила в комнате, служившей кухней, столовой и операционной одновременно. Женщина вместе с гостем сидела за деревянным столом, покрытым белоснежной скатертью. Из расставленных на круглых подставках чашек поднимался пар, разнося по дому приятные ароматы заваренных трав. В воздухе витал сладкий запах земляничного варенья, так полюбившегося за последние дни. Но настроение не располагало к душевному чаепитию. Собеседников выдавали напряженные позы и сосредоточенные лица. Похоже, тут шел серьезный разговор.
– Она не приживется в Лежках. Сам знаешь, как тяжело здесь принимают чужаков. А она чужая. В ее жилах течет кровь эльфирских танов, забери их души Адесс.
– Думаешь, незаконнорожденная? – Тэбан не спрашивал, утверждал. – Своих отпрысков таны берегут. Будь она законным ребенком, Леж и сам Гиблый лес уже наводнили бы отряды воинов.
– Не могу я ее оставить. Сам видел, как отреагировал староста на ее появление. Жилх собственной тени боится, а тут раненая девчонка неизвестно откуда взялась. Она мало того, что выжила в Гиблом лесу, так еще и не помнит, кто такая.