«Империя!», или Крутые подступы к Гарбадейлу
Шрифт:
— Спасибо, конечно. Только ведь кашу заварили мы, а им придется расхлебывать.
— Вот так раз. Я тоже подумывал когда-нибудь завести детей. Но ты меня сейчас разубедишь, Нил.
Нил хлопнул его по плечу:
— А ты и уши развесил! Пойдем-ка, разрешу тебе, уж так и быть, поставить мне кружку пива в «Слой-армз».
И они двинулись назад к лендроверу.
Верушка обнимает его за пояс, когда он смотрит в окно на маленький, тонкий водопадик, сбегающий с высокого утеса. (Всегда побеждает земное притяжение, всегда побеждает вода; ветер лишь сдувает воду в ту
— Все хорошо?
— Конечно. А сама-то как?
— Великолепно. Ты не против, что я осталась?
— Не против? — переспрашивает он, поворачиваясь к Верушке и обнимая ее. — Да я обалденно рад. — Он кивком указывает на две отдельные кровати, — Извини, что не одна кровать.
— Ох, беда. Но смею надеяться, нас это не остановит.
— Я действительно храплю?
— Нежно. Мелодично. Трогательно. Убедила? А то могу продолжить.
Помимо Уин и Гайдна Верушку представляют тете Кларе, дяде Кеннарду (он — финансовый директор) и его жене Ренэ, дяде Грэму и его жене Лорен, кузену Фабиолу, его жене Деборе и их детям Дэниелу и Джемме, кузине Лори, ее мужу Лутцу (из Германии), их детям Кайлу и Фиби, тете Линде и ее мужу Перси (он — директор по маркетингу), кузену Стиву (он специалист по монтажу подъемного оборудования для контейнерных терминалов; только что переброшен на уик-энд самолетом из Дубая, где живет и работает едва ли не всю сознательную жизнь), тете Кэтлин (она — главный бухгалтер) и ее мужу Лансу, их дочери Клер, ее гражданскому мужу Чею, кузине Эмме, ее мужу Марку, их детям Шону и Берти, юрисконсульту Джорджу Хиссопу из фирмы «Гудэлл, Фьютр и Болк», его ассистентке Гудрун Селвз, управляющему имением Нилу Макбрайду, домоуправителю Нилу Даррилу, а также шеф-повару Сэнди Лэсситеру.
Наутро должны приехать Энди (ответственный секретарь компании) и Леа, сестричка Кори с мужем Дейвом и детьми Лахланом и Шарлоттой, тетя Лиззи (близняшка Линды), Филдинг с Берил и Дорис плюс кузина Рейчел с мужем (еще один Марк) и их двое детей, Рутвен и Фойн, а также кузина Луиза плюс жена кузена Стива Тесса, ее сын Рун, его гражданская жена Хеннинг и их крошка Ханна. Не говоря уже о минимум двух шишках из «Спрейнта»: скорее всего, это будут некие Фигуинг и Фромлакс, каждый со своей — вынужденно урезанной — микросвитой из двух лизоблюдов.
— Всех запомнила? — спросил ее Олбан с усмешкой, поднимая глаза от списка Гайдна.
— А как же!
Он даже попятился:
— Не обманываешь?
— Конечно, обманываю. — Верушка собиралась шлепнуть его по плечу, но в последний момент сдержалась. — Думаешь, раз я математик, у меня фотографическая память или что там еще?
Между тетей Кларой и Верушкой течет беседа.
— Не понимаю. Что значит: «Где находятся числа?»
— Наверное, можно поставить вопрос так: являются ли они абстрактными сущностями, как, например, законы физики, как функции от природы Вселенной, или это культурные умопостроения? Существуют ли они вне нашего сознания?
— Это для меня слишком сложно.
За ужином они сидят рядом. Обшитая деревом столовая с высокими потолками заметно вытянута в длину. Здесь Верушка чувствует себя как
— Ужасно сложно, — повторяет Клара. — Мой муж, возможно, понял бы, но я — вряд ли.
Ее муж Джеймс умер от инфаркта в две тысячи первом году, и все его акции перешли к ней.
— Не так уж и сложно. Просто научный дискурс.
— Дискурс, — подхватывает Грэм Уопулд, дядя Олбана, муж тети Лорен, фермер из Норфолка, уже двадцать минут пытающийся без видимого успеха завладеть вниманием Верушки. — Красивое слово, правда?
Грэм — кряжистый мужичок с редкими рыжеватыми волосами, густыми бровями и толстыми губами, которые он постоянно облизывает.
— Правда, — соглашается Верушка, одарив его взглядом, прежде чем вновь повернуться к Кларе, которая говорит:
— И что же? Каково ваше мнение?
— Насчет того, где находятся числа?
— Да, какой у вас ответ?
— А вопрос-то какой? — вклинивается Грэм.
— Думаю, его можно сформулировать в виде еще одного вопроса, — говорит Верушка Кларе.
— Так я и знала.
— Это Олбан научил меня такому способу рассуждений.
— Олбан? Неужели?
— Да-да. Он ответил: «Там, где их оставили», что звучит весьма легковесно, однако не лишено маленького рационального зернышка, поэтому на вопрос: «Где находятся числа?» — я отвечу так: «Где вы думаете?» Вы успеваете следить за ходом мысли?
— Не совсем. По мне, это тоже звучит легковесно.
— Разве что на первый взгляд, но если отвлечься от контекста произвольности и принять, что этот вопрос правомерен, то смысл его сводится к следующему: «Где происходит мышление?»
— В мозгу.
— Можно и так сказать, а потому, используя второй вопрос в качестве ответа на первый, мы утверждаем, что числа надо искать в голове.
— У меня в голове уже треск стоит. Череп сейчас лопнет от чисел и странных вопросов.
— Да, у меня тоже такое бывает. Но это интереснее, чем просто сказать: «Локус чисел — у нас в голове», потому что в противном случае зачем вообще формулировать это в виде вопроса? Почему не сказать попросту?
— Вы имеете в виду, почему не сказать: «Числа находятся у нас в голове»?
— Вот именно. Потому что при такой формулировке встает вопрос о граничной области.
— О граничной области?
— Когда мы думаем о числах, используем ли мы какую-то частицу Вселенной, чтобы размышлять об этой сфере, или же эта сфера использует частицу себя, чтобы размышлять о себе или о чем-либо еще (к примеру, о сущностях, называемых числами), что можно представить как существующее вне своих собственных границ, если исходить из наиболее обобщенного определения термина «Вселенная»? — Верушка с торжествующим видом откидывается на спинку стула. — Понимаете?
— Не совсем, — признается Клара. — В моей бедной старой головушке это не умещается.
— Ну, по правде говоря, — смягчается Верушка, — это неполный ответ. Но мне нравится направление, в котором он развертывается.
— Как увлекательно, прямо заслушаешься, — говорит Грэм.
— Да, в самом деле, — проникновенно говорит Верушка, прежде чем повернуться к Кларе, которая спрашивает:
— И этим вы зарабатываете на жизнь?
— Не этой конкретной областью, это так, для развлечения.